Барнс сказал задумчиво:
— Вы ведь… вы ведь не собираетесь растворить минералы в ирригационной воде, чтобы она подпитала болото?
Бордман удивленный, засмеялся.
— Вы подаете надежды, Барнс! Да, я так и собираюсь поступить. И это увеличит на какое-то время скольжения, прежде, чем она полностью остановится. И в этом может быть еще одна сложность. Но прекрасно, что вы додумались до этого! Когда мы вернемся назад, в Штаб-квартиру вы откомандировываетесь в лабораторию и делаете для меня анализы.
— Слушаюсь, сэр, — сказал Барнс.
— Тогда возвращаемся немедленно, — сказал Бордман.
Лодка немедленно повернула. Она плыла в море, до тех пор пока вода за бортом не стала кристально чистой. И Бордман, казалось, несколько успокоился. На пути они миновали несколько лодок. Многие из них были садовыми лодками, откуда ныряли люди в плавательных масках пытающихся спасти или перенести культурные растения немного подальше. Но было множество прогулочных лодок, приспособленных чисто для спортивных развлечений, хотя маленькие кабинки на лодках позволяли заходить далеко в море или даже обогнуть весь остров для спортивной рыбалки. Все эти лодки были переполнены — там были даже дети — и было заметно, что на каждой из них большая часть лиц была повернута в сторону побережья.
— Это, — сказал Бордман, — заставляет задуматься. Эти люди прекрасно сознают опасность. Поэтому они погрузили своих детей и жен в своих скорлупки пытаясь спасти их. И ждут вблизи побережья, пытаясь выяснить обречены ли они или нет. Но я бы не мог назвать… — он кивнул в сторону изящно сконструированной яхты на которой было больше детей, чем взрослых на борту, — не мог бы назвать это замещением Ковчега!
Юный Барнс вздрогнул. Лодка снова повернула и направилась параллельно побережью, к тому месту, где находилась Штаб-квартира невдалеке от моря. Почва здесь была тверже. Ведь здесь не было ирригации. Боковые волны немного повредили край территории но большая часть побережья стояла незыблемо, возвышаясь над заливом. Естественно у края воды не было песка. Просто не было камня из которого он мог бы образоваться. Когда этот остров образовался, то толстый слой ила прикрывал камень а волны бились в голые камни. Верфь для лодок была сооружена из металлических бонов и уходила далеко в море.
— Простите, сэр, — сказал юный Барнс, — но если топливо взорвется, то ситуация будет критической, не так ли?
— Я думаю, что это будет самый шумный взрыв столетия, — прокомментировал Бордман. — Да. ты прав. А в чем дело?
— Я чувствую, что вы держите что-т про запас, пытаясь спасти остаток острова. Похоже никто другой не знает что делать. Если… если мне будет позволено так сказать, сэр, ваша безопасность слишком важна. А вы отправляетесь на береговой риф, а я… остаюсь в Штаб-квартире и…
Он остановился, от собственного нахальства, что может служить Старшему офицеру пусть даже в качестве мальчика на посылках и заботиться о его безопасности. И начал заикаясь:
— Я им-мею в виду, не то, ч-что я достоин, с-сэр…
— Перестань заикаться, — буркнул Бордман. — Это не две различные проблемы. Это одна проблема, которая состоит из двух частей. Я остаюсь в Штаб-квартире и пытаюсь справиться с топливом, а Вернер будет заниматься всем остальным островом, и может быть ему придет в голову еще нечто, кроме эвакуации людей на полюс. И ситуация далеко не безнадежна! Если бы здесь было землетрясение или шторм, то естественно, мы были бы стерты с лица земли. Но если бы не было хотя бы одной из неприятностей, то мы могли бы спасти хотя бы часть острова. Я не знаю насколько большую часть, но наверняка спасли бы. Сделайте побыстрее анализы. Если у вас возникнут сомнения, попросите офицера в Штаб-квартире проверить результаты. И принесите мне оба результата.
— С-слушаюсь, сэр, — сказал юный Барнс.
— И, — добавил Бордман, — никогда не пытайтесь отправить вашего командира в безопасное место, даже если вы хотите взять весь риск на себя! Вам бы понравилось, если бы ваш подчиненный пытается отправить вас в безопасное место, и использует шанс, которым могли воспользоваться вы?
— Н-никак нет, сэр, — с жаром воскликнул юный лейтенант. — Но…
— Тогда сделайте срочно анализы! — рявкнул Бордман.
Лодка вошла в док. Бордман выбрался из нее и отправился в кабинет Сэндрингхема.
Сэндрингхем слушал разговор кого-то вещавшего с экрана телефона, и находившегося на грани истерики. Коричневый дог растянувшись спал на ковре.
Когда человек на экране наконец прекратил свою бесконечную тираду, Сэндрингхем сказал спокойно:
— Я уверен, что прежде чем большая часть земли сползет в океан, мы предпримем решительные действия. Старший офицер как раз ездил собирать последние данные. Он… гм… специалист именно по такого рода проблемам.
— Но мы больше не можем ждать! — взорвался чиновник. — Я объявил всепланетную тревогу! Мы силой переберемся на резервные площади! Мы используем…
— Если вы попытаетесь это сделать, — мрачно заявил Сэндрингхем. — Я прикажу использовать ружья с парализующими зарядами, чтобы остановить всякого кто попытается приблизиться к нашей территории! — Он добавил с ледяной расчетливостью: — Я ведь предупреждал правительство планеты не налегать на ирригацию! Вы самолично изгнали меня из Планетарного Совета за попытку вмешиваться в гражданские дела. А сейчас вы пытаетесь вмешиваться в дела Надзора! Я возмущен, так же как вы когда-то и уверяю, вас, отказываю вам потому что на это имеются свои особые причины!
— Убийца! — заревел гражданский. — Убийца!
Сэндрингхем рывком выключил экран визора. Он повернул кресло и кивнул Бордману.
— Это был президент планеты, — сказал он.
Бордман сел. Коричневый пес открыл глаза, затем поднялся и приблизился к Бордману.
— Мне надоели эти идиоты, — сказал Глава Сектора, пытаясь успокоить ярость. — Я даже не мог сказать им, что здесь опаснее, чем в других местах острова! Если… или когда взорвется топливо… вы понимаете что даже падение ветки может вызвать взрыв, который повлечет за собой… впрочем вы знаете.
— Да, — согласился Бордман.
Он знал. Несколько сотен тонн топлива взорвавшись разнесет в клочья всю эту часть острова. И почти наверняка ударная волна вызовет резкое сползание всей оставшейся части почвы. Но ему было неприятно даже думать об этом. Он не считал себя хорошим дипломатом. И подозревал, что его собственное мнение, не должно высказываться, пока он не проверит его практикой с болезненной скрупулезностью, потому что боялся за свою репутацию. Кроме того, его план включал в себя сообщение о планах младших рангов, которым следует все объяснить. Если они примут сомнительный план от старших и план подведет, то это будет больше чем просто ошибка. Это будет потрясение всех их основ. Юный Барнс сейчас безо всякого колебания выполнит любой его приказ и слепо согласиться с любым его предложением, правда Бордман никак не мог понять почему. Но для воспитания свежих кадров…
— Насчет работы, которую предстоит сделать, — сказал Бордман. — Я полагаю, что опреснительные растения были изолированы?
— Ну конечно же! — сказал Сэндрингхем. — Они продолжают сохранять их, несмотря на мои протесты. И сейчас если кто-то предложит воспользоваться ими, то крики их долетят до Небес!
— А что происходит с солями, извлекаемыми из морской воды? — спросил Бордман.
— Вы ведь знаете как работают опреснители! — сказал Сэндрингхем. — Они всасывают с одного конца соленую морскую воду а с другого течет пресная вода и все прочее. Они выбрасывают весь мусор за борт а пресная вода подается дальше и идет в ирригационные системы.
— Очень жаль, что некоторая часть солей не сохранилась, — сказал Бордман. — Мы можем снова запустить опреснители на всю мощность?
Сэндрингхем уставился на него в изумлении. И затем сказал:
— О! Гражданским лицам это очень понравится! Нет! Если кто-либо запустит опреснитель, то гражданские убьют его и сотрут даже само воспоминание о нем с лица земли!