Поезд отходит в семь вечера, в кассах билетов давно уж нет. Стоим на перроне. Придётся ехать «зайцами». Идём вдоль состава чумазых вагонов, приглядываемся к проводникам. И сразу бросается в глаза добродушное с седенькой бородкой сердечком лицо, как у апостола Павла. Проводник с шуткой провожает пассажиров в вагон, некоторых похлопывает по спине как друзей. Не успели мы остановиться против дверей, как его бесцветные глазки сразу заметили нас, и он согнутым пальцем поманил к себе. Мне показалось, что он поддел нас на крючок. «А, пушистые, проходьте!»– Максимова он пропустил, похлопав по спине, а мне сказал – «Ты, сынок, сходи-ка принеси парочку на первый случай, а то в ночь буфеты будут закрыты, взять негде. Смекаешь?» Я кивнул и метнулся в вокзал. Когда вернулся, у вагона стояла Марго. Было прохладно, на ней чёрный костюм, ажурная белая блузка, как тогда на экзамене. С милой улыбкой взяла она меня за руки, в которых было по бутылке, и начала чмокать в губы. Глаза её были тёплыми, с ясной глубинкой, ресницы дрожали. «Вот пришла тебя проводить, Антон….» В окне вагона торчали расплюснутые носы Сашки и Василя. Я стоял молча. А что было говорить? Она щебетала как скворец у гнезда: «.. что у меня всё уже прошло – стало на место, да и к лучшему. А ты оказался хорошим парнем». Она говорила и смеялась так искренне и простодушно, что и у меня улыбка поползла к ушам. «Ну вот ещё тебя разок за всё хорошее»,– и опять чмокнула меня. «А ты знаешь, Антон, я замужем!» Она отошла, повернулась, помахала рукой в чёрной перчатке и пошла, как-то гордо и счастливо. Чёрт меня знает, ведь я не сказал ей ни слова! Всё смотрел ей вслед и, почему-то, на её руки в перчатках. «Эй, сокол, ты что там, примёрз? Давай в вагон, – скоро отправляемся». Когда я взялся за поручень вагона, то видел, как в соседний входили Федотов, Вьюшкин, Крамер. «Апостол» спросил: «Ваши? Жалко их. Вот Прокопич обдерёт как белочку – умеет снимать шкурки с «пушистых». Даже вон на Забайкальской дороге таких нет. А уж там зайчатники – не дай господь!» Мои друзья лежали на верхних полках, я забрался туда же. С Сашей нас разделяла низенькая перегородка.