— Не надо оправдываться, Сэм, — мягко перебила его Маргарет Лоувел. — Ну, а что касается коллективного мнения, то мы все же отличаемся друг от друга и не представляем собой единственный цвет спектра.
— Не знаю даже, как это понимать, Маргарет, — сказал Гидеон Логан, брови которого поднялись в притворном удивлении, когда члены Инвер Брасса рассмеялись.
— Дорогой Гидеон, — ответила Лоувел, — откуда у вас такой великолепный загар? Палм-Бич в это время года?
— Кому-то же нужно было ухаживать за вашим садом, мадам.
— Если вы ухаживали, значит, я осталась бездомной.
— Очень даже может быть. Фактически консорциум пуэрториканских семей сдал собственность в аренду общине. — Над столом пронесся тихий смешок. — Простите, Сэмюэль, за наше неуместное легкомыслие.
— Совсем даже наоборот, — вмешался Джекоб Мендель, — это признак здоровья и перспективы. Если мы вдруг когда-либо перестанем смеяться, особенно над нашими недостатками, нам здесь будет нечего делать…
— Несомненно, Джекоб прав, — все еще ухмыляясь, согласился Сандстром. — Это способствует сохранению хоть и небольшой, но дистанции между людьми и их затруднениями. Однако, может, все-таки перейдем к кандидату? Я совершенно очарован. Сэм говорит, что он прекрасный избранник, хотя и весьма необычен. В противном случае я бы подумал, что это кто-то с крыльями, этакий политический Пегас, если угодно.
— Мне и в самом деле нужно как-нибудь прочитать одну из книг Сэма, — задумчиво промолвил Мендель. — Он рассуждает, как раввин, но я его не понимаю.
— И не пытайтесь, — сказал Уинтерс, одарив Сандстрома нежной улыбкой.
— И все-таки вернемся к нашему кандидату, — повторил Сандстром. — Как я понял, Варак подготовил представление?
— С его обычным вниманием к мельчайшим деталям, — ответил Уинтерс, поворачивая голову налево и указывая на красный огонек, горевший за ним на консоли, встроенной в стену. — Наряду с этим он раскопал довольно необычную информацию, связанную с событиями, которые почти день в день имели место год назад.
— Оман? — спросил Сандстром, прищурившись от света собственной настольной лампы. — На прошлой неделе более чем в дюжине городов состоялись поминальные службы.
— Пусть мистер Варак все объяснит, — сказал седой историк, нажимая на вмонтированную в стол кнопку. В комнате раздался тихий звук зуммера; спустя несколько секунд дверь библиотеки распахнулась, и в полумраке появился и остановился на пороге полный блондин, возраст которого приближался к сорока годам. На нем был рыжевато-коричневый летний костюм и темно-красный галстук, широкие плечи, казалось, растягивали материал, из которого был сшит его пиджак.
— Мы готовы вас выслушать, мистер Варак. Пожалуйста, входите.
— Благодарю, сэр.
Милош прикрыл дверь, через которую проникал тусклый свет, и направился в отдаленный конец комнаты. Остановившись перед опущенным серебристым экраном, он вежливо поклонился, приветствуя членов Инвер Брасса. Яркий свет настольных ламп, отразившись от блестящей поверхности стола, освещал его лицо, увеличивая выдающиеся скулы и широкий лоб, над которым свисала копна аккуратно причесанных прямых светлых волос. Разрез глаз был слегка узковатым, что свидетельствовало о славянском происхождении; глаза были спокойными, проницательными, даже холодными.
— Очень рад вас всех снова видеть, — четко произнес он на английском, хотя в голосе чувствовался иностранный акцент.
— Приятно встретиться с вами, Милош, — ответил Джекоб Мендель.
С короткими приветствиями к чеху обратились и другие.
— Салют, Варак! — откинулся на спинку стула Сандстром.
— Вы хорошо выглядите, Милош, — кивнул Гидеон Логан.
— Он похож на футбольного игрока, — улыбнулась Маргарет Лоувел. — Не показывайтесь на глаза «Краснокожим». Им нужны крайние полузащитники.