— Ваш новый человек, получивший назначение, произвел на всех неизгладимое впечатление, сэр. Уверен, вы увидите фрагменты его спектакля в вечернем выпуске новостей, хотя некоторые слова, к сожалению, будут стерты.
— Кошмар, — прошептал конгрессмен и взглянул на чеха. — А что они сказали обо мне? Как объяснили мое отсутствие?
— Ваше ведомство распространило весьма убедительное объяснение. Вы были в рыбацкой лодке на побережье Мэриленда. Отказал мотор, и вам пришлось бросить якорь в миле от морских суден. Так что нет проблем.
— Мое ведомство распространило такое заявление? Кто распорядился?
— Ваш сын. Это удивительно чуткий молодой человек. Кстати, он ждет вас на улице в автомобиле.
Рыжеволосый комиссионер, находившийся в выставочном зале на Сааб, чрезвычайно удивился, когда подписал документы и получил десять стодолларовых банкнот.
— Ваш автомобиль будет готов к трем часам дня.
— Прекрасно, — сказал покупатель, который так обозначил свою профессию на финансово-арендном соглашении: «Буфетчик, в настоящее время работает в Кэрридж-Хаусе в Джорджтауне».
18
— Час ноль, мистер Кендрик, — приятно улыбаясь в камеру, сказал полковник Роберт Бэрриш, и голос его был полон рассудительности. — Мы должны быть к нему готовы, и с упреждающей эскалацией мы его все больше и больше отдаляем.
— Как раз наоборот, слишком большой запас оружия при малейшем просчете может привести к взрыву всей нашей планеты.
— Да ну что вы, — стал снисходительно увещевать Эвана армейский офицер. — Уже давно в результате модернизации разработан способ предотвращения таких просчетов. Мы — профессионалы.
— Вы имеете в виду нашу сторону?
— Конечно, я имею в виду нашу сторону.
— А как насчет врага? Разве они не профессионалы?
— Если вы попытаетесь поставить на одну линию наши технологические достижения и достижения нашего врага, я думаю, вы обнаружите, что вас неправильно информировали об их возможностях, так же как и об эффективности управления нашей системой.
— Насколько я понимаю, вы хотите сказать, что они не так хороши, как мы?
— Вы очень проницательны, конгрессмен. Не говоря о моральном превосходстве, инженерная подготовка наших армейских служащих самая передовая в мире. Я должен сказать вам, мистер Кендрик, что чрезвычайно горжусь нашими великолепными парнями и девушками.
— Как же иначе, я тоже, — отозвался Эван с легкой улыбкой на губах. — А я, полковник, должен вам сказать, что потерял нить ваших рассуждений. Я полагал, что ваш комментарий о профессионализме относился к моему замечанию о возможности просчета с арсеналами, набитыми оружием.
— Так и было. Видите ли, мистер Кендрик, я терпеливо пытался вам втолковать, что наш персонал, обслуживающий оружие, в своих действиях ограничен перечнем процедур, которые исключают просчет. Фактически мы работаем без сбоев.
— Мы — может быть, — согласился Эван. — А как насчет другого парня? Вы сказали — мне кажется, вы сказали, — что он не такой сообразительный и что нельзя нас ставить на одну линию, как вы выразились. Ну а предположим, он допустит просчет? Что тогда?
— У него никогда больше не будет возможности допустить еще один просчет. С минимальными потерями мы выведем…
— Постойте, солдат! — перебил полковника Кендрик. Тон его неожиданно стал резким, это был приказ, а не просьба. — Назад! «С минимальными потерями для нас…» — что это значит?
— Думаю, вы понимаете, что я не имею права обсуждать такие вопросы.
— А я думаю, что вам лучше сделать это. «Минимальные потери» означают только Лос-Анджелес, Нью-Йорк, или, может быть, Альбукерке, или Сент-Луис? Если мы все платим за этот зонтик, обеспечивающий минимальные потери, почему бы не рассказать нам, какая будет погода?
— Если вы считаете, что я стану по сетевому телевидению подвергать риску национальную безопасность… Мистер Кендрик, я искренне сожалею, что вынужден сказать это, но я не думаю, что вы имеете право представлять американский народ.
— Весь народ? Никогда не считал, что я это делаю. Мне сказали, что эта программа рассчитана на диалог между нами, что я оскорбил вас по телевидению, и вы имеете право ответить мне на той же арене. Вот почему я здесь. Отвечайте, полковник. Не бросайтесь в меня пентагоновскими лозунгами: я слишком уважаю нашу военную службу, чтобы позволить вам этим отделаться.
— Если, говоря о лозунгах, вы критикуете бескорыстных руководителей наших оборонных учреждений — людей честных и преданных, которые превыше всего ставят мощь нашей нации, тогда мне жалко вас.