— У вас проблемы со здоровьем, сэр? — прокричал молодой парень из дальнего угла комнаты.
— А хотите со мной побороться?
— Я был чемпионом по боксу в университете, сэр, — неожиданно брякнул пышущий здоровьем репортер, чем вызвал насмешливые комментарии толпы. — Простите, сэр, — в смущении сказал он.
— Не извиняйтесь, молодой человек. Если бы у меня был ваш талант, я, вероятно, бросил бы вызов самому главе Пентагона и его коллеге в Кремле, и мы бы все решили старым верным способом. По одному представителю с каждой стороны. Вы только подумайте, скольких людей это могло бы спасти. Целые полки, батальоны… Увы, у меня нет вашего таланта, как нет у меня и проблем со здоровьем.
— Тогда в чем же причина? — спросил известнейший репортер из «Нью-Йорк таймс».
— Весьма польщен тем, что вы здесь, — отозвался Эван, узнав этого человека. — Я представить себе не мог, что достоин занимать ваше время.
— Я думаю, что достойны, да и время мое не настолько ценное. Откуда вы такой смелый, конгрессмен?
— Отвечаю на ваш первый вопрос: просто я не вписываюсь в эту обстановку. Что касается второго вопроса, скажу вам вот что: поскольку я не уверен, что должен остаться здесь, то я имею завидную возможность говорить все, что мне захочется, не заботясь о последствиях, я имею в виду политические последствия.
— Вот это новость! — воскликнул Стэн-мужик, делая запись в своем блокноте. — Итак, ваше заявление, сэр?
— Ну что ж, заявление так заявление… Я думаю, мне необходимо с этим покончить. Как и множеству других людей, мне не нравится то, что я вижу. Я находился за пределами этой страны в течение многих лет и убедился: человеку необходимо время от времени уезжать, чтобы осмыслить, что же на самом деле мы имеем. Все познается в сравнении. Мне казалось, что нынешним правительством как будто не должна управлять финансовая олигархия, тем не менее, похоже, такая появилась. Я не могу указать пальцем на кого-то конкретно, но они уже есть, я знаю это. Так же, как и вы. Они жаждут эскалации, всегда эскалации, указывая при этом на противника, который сам поднялся на вершину своей экономической и технологической лестницы. Где, черт побери, мы остановимся? Они остановятся? Когда мы перестанем являться причиной ночных кошмаров наших детей, потому что все они постоянно слышат об этой проклятой угрозе всеобщего уничтожения? Когда дети перестанут это слышать?.. Или мы будем продолжать подниматься по этому эскалатору, сконструированному в аду, до тех пор, пока исчезнет возможность спуститься, что, впрочем, уже не будет иметь никакого значения, потому что все улицы внизу будут объяты пламенем… Простите меня, я знаю, что огорчу вас, но я только что понял, что не хочу больше отвечать ни на какие вопросы. Я возвращаюсь в горы. — Эван Кендрик соскочил со стола и быстро прошел сквозь ошеломленную толпу к двери своего офиса. Он открыл ее, ускорил шаги и скрылся в коридоре.
— Он не собирается в горы, — прошептал Патрик Ксавьер О’Рейли своей жене. — Этот парень останется здесь, в этом городе.
— Молчи… молчи… — со слезами на глазах прошептала Энни. — Он только что полностью отрезал себя от Холма!
— Может быть, от Холма, девочка, но не от нас. Он только что основательно потряс осиное гнездо. Они все делают деньги, а мы все до безумия перепуганы. Наблюдай за ним, Энни, заботься о нем. Он — тот голос, который мы хотим слышать.
19
Бездумно переставляя ноги, Кендрик бродил по знойным замершим улицам Вашингтона (ворот рубашки расстегнут, куртка перекинута через плечо), не ставя перед собой никакой цели, а просто стараясь прояснить голову. Чаще, чем ему этого хотелось, его останавливали незнакомые люди, мнения которых разделились почти поровну, но все же с небольшим перевесом в его пользу. Он не был уверен, нравится ему это или нет.
— Вы хорошо поработали с этим лживым мерзавцем, сенатор!
— Я не сенатор, я конгрессмен. Ну что ж, спасибо.
— Что вы о себе возомнили, конгрессмен «Как-вас-там»? Стараетесь подловить такого прекрасного преданного американца, как полковник Бэрриш? Проклятый левый педик.
— Не хотите ли купить немного духов? Полковник себе купил.
— Ненавижу духи.