— Пилот хочет поговорить с вами, сэр. Не будете ли вы так любезны проследовать за мной в кабину?
— Всенепременно, — ответствовал Эван, откидывая крышку столика и передавая стакан «Джо». — Вы правы хотя бы в одном: «сэр» он все-таки сказал.
— Мне все это не нравится, — сказал «Джо» уже спокойно, но с некоторым напряжением в голосе. — Все ваши контакты должны осуществляться через меня.
— Вы хотите устроить сцену ревности?
— Забудем об этом, доктор Аксельрод. Помните одно: никаких решений без моего одобрения.
— Вы крутой парень.
— Не более, чем Конгресс, доктор Аксельрод. И я не молодой человек. Пусть моя молодость вас не беспокоит.
— Должен ли я сообщить о ваших пожеланиях пилоту?
— Можете сказать, что я перебью ему руки и кастрирую, если он еще раз осмелится на подобную выходку.
— Я не видел его ни разу за время полета. Знаю только, что он бригадный генерал.
— Для меня он значит не больше нуля.
— Боже ж ты мой! — хохотнул Кендрик. — Конфликт между двумя службами на высоте в несколько километров. Мне это не слишком по душе.
— Сэр, — заволновался стюард.
— Идем, идем, капрал.
В тесной кабине «Ф-106 Дельта Дарт» мерцали зеленые и красные огоньки на приборной доске. Первый и второй пилоты находились впереди, а справа и сзади — штурман с клипсой микрофона на левом ухе. Взгляд его был прикован к экрану компьютера. Эван, нагнувшись, сделал несколько шагов.
— Генерал, — сказал он. — Вы хотели меня видеть?
— Не так чтобы очень, — отвечал пилот, продолжая наблюдать за показаниями приборов. — Просто я должен передать вам сообщение, подписанное каким-то С. Вы знаете такого?
— Думаю, да, — кивнул Кендрик, сообразив, что радиограмму дал Сван из Госдепартамента. — Что в послании?
— Ничего хорошего для моей птички! — рявкнул бригадный генерал. — Мне там не приземлиться! Лучше бы они варили соус для спагетти, а не давали команду на приземление.
— Но ведь это наша база, — возразил Эван.
— Черта с два! — фыркнул пилот, а его помощник при этом неодобрительно покачал головой. — Мы меняем курс и направляемся к Сардинии. На Сицилию мы уже не летим. Я должен запороть моторы, чтобы выполнить приказание.
— Так что же это за послание? — спокойно поинтересовался Кендрик. — Есть же какая-то причина для изменения планов?
— Попробуйте объяснить сами. Для меня это необъяснимо! И меня это, черт возьми, очень беспокоит!
— Дайте, пожалуйста, радиограмму.
— Вот она. — Сердитый пилот поднес к глазам перфорированную ленту: — «Необходимо переключение. Все М. А. под наблюдением».
— Что значит вся эта абракадабра? «М. А. под наблюдением»?
— Это значит именно то, что написано.
— По-английски можно?
— Простите, я совсем забыл, что вы в нашей терминологии… Это значит, что база военно-воздушных сил в Сицилии находится под наблюдением, впрочем, как и каждое летное поле, где мы можем приземлиться. Эти арабские псы, эти психи что-то чуют, вынюхивают все, что может оказаться подозрительным.
— Не все арабы псы и психи.
— Я всех их имел в виду в прямом и в переносном смысле.
— Если вы не против, прочитайте радиограмму до конца.
Пилот сделал неприличный жест правой рукой и сунул перфорированную ленту Эвану.
— Читайте сами, любитель арабов. Но только из кабины не выносить!
Кендрик поднял радиограмму так, чтобы на нее падал свет, и начал читать:
«Необходимо переключение. Все М. А. под наблюдением. Поменять курс на гражданский запасной аэродром южного острова. Направляться к цели через Кипр. Наиболее подходит время Второй Опоры эль-Магреба. Простите. С.»
Эван протянул бумагу генералу.
— Полагаю, что «южный остров» — это Сардиния.
— Вы очень догадливы.
— Мне теперь придется провести добрых десять часов в самолете или самолетах, чтобы миновать Кипр, Саудовскую Аравию и, наконец, оказаться в Маскате.
— Одно хочу сказать вам, любитель арабов, — проворчал пилот. — Я рад, что вы полетите на этих старых развалюхах, а не со мной. Один совет: постарайтесь захватить место возле аварийного выхода; если сможете, купите парашют, тряхните мошной. И противогаз не помешает. Уж я-то знаю эти вонючие самолеты.
— Постараюсь не забыть ваши добрые советы.
— Теперь скажите мне вот что, — продолжил генерал. — Что это за Вторая Опора? Что это за дурацкие арабские штучки?
— Вы ходите в церковь? — неожиданно спросил Эван.
— Бываю, черт возьми… Когда я дома, то всей семьей заваливаемся туда на Рождество — это обязательно. А так захаживаю раз в месяц.