Он оказался на большой площади. Из фонтана времен римского владычества били струи воды и падали в темную воду бассейна, в центре которого находилось изваяние работы какого-то итальянца — фигура склонившегося шейха. Одежды его развевались. Внимание Эвана привлекла толпа. В основном она состояла из арабов, которые пытались всучить товары глуповатым, по их мнению, европейцам — туристам, запакованным в свою жаркую и неудобную одежду, абсолютно безразличных к тому, что происходит в посольстве. Между тем и находящиеся здесь оманцы казались похожими на роботов, обращающих внимание на второстепенное, несущественное, намеренно не глядящих в сторону посольства, находящегося отсюда на расстоянии меньше мили. Оттуда доносилась исступленная стрельба. И все же порой они как бы случайно косились в ту сторону и хмурились, будто не веря или не желая верить в то, что такое могло случиться в их мирном Маскате. Это было за пределами их понимания. Они не были частью этого безумия, а отгораживались от него, не желая ни видеть его, ни слышать.
Эван увидел пекарню с вывеской «Orange baklava». При ней имелся выстроенный в турецком стиле небольшой магазин со стеклянным фасадом. Магазинчик был зажат между большим, ярко освещенным ювелирным магазином и магазином, который торговал модной женской одеждой. Над грудами аксессуаров сверкала золотом и чернью надпись: «Париж». Кендрик по диагонали пересек площадь, миновал фонтан и подошел к двери пекарни.
— Ваши люди оказались абсолютно правы, — констатировала темноволосая женщина в прекрасно сшитом черном костюме, выходя из тени на Харат Вальят. В руке она держала миниатюрную камеру. Палец ее нажал на спуск затвора, запечатлев, как Эван входит в булочную, находящуюся у рынка Сабат Айнуб. — На базаре его видели? — поинтересовалась она, пряча аппарат в сумочку и обращаясь к низкорослому средних лет арабу, который стоял сзади.
— Говорили о каком-то человеке, бросившемся в аллею следом за полицией, — сообщил тот, поглядывая на пекарню.
— Значит, его видели?
— Да. Он вбежал, придерживая застежку, которую, вероятно, оторвали в толчее. Это информация, которую сообщил наш наблюдатель.
— Вы и ваши люди хорошо поработали, — одобрительно заметила женщина, мягко улыбаясь.
— Мы стараемся, йа аниса Калехла, — пробормотал араб, используя уважительную форму обращения.
— Но почему пекарня? — спросила Калехла. — Есть какие-то соображения на этот счет?
— А почему бы и нет? Хотя я баклаву не люблю. Это евреям она нравится.
— Любому ясно, что наш подшефный пошел в пекарню не за булочками и не за историческими материалами о Египте и Израиле в турецкой трактовке.
— В вас говорит дочь Клеопатры, — улыбнулся собеседник.
— Дочь Клеопатры не понимает, к чему вы все это говорите. Я просто хочу уяснить истинное положение вещей.
— Все началось с путешествия в военном седане, который подобрал нашего поднадзорного в нескольких кварталах к северу от отеля во время Второй Опоры эль-Магреба.
— У него должны быть друзья в армии.
— В Маскате только гарнизон султана.
— Что?
— Офицеры меняются каждые два месяца. Одни направляются на точки у Джидды и Мармула и в гарнизоны вдоль границы Южного Йемена, другие возвращаются в город.
— Ваши соображения?
— Их два, Калехла. Первое: я обнаружил удивительное совпадение. Объект после четырех лет пребывания здесь должен был довольно близко познакомиться с офицерским корпусом, и вот именно это формирование после всех ротаций на протяжении последних двух недель снова введено в Маскат.
— Согласна, совпадение любопытное. Тем не менее это может быть обычным совпадением. Ваше второе соображение?
— Второе в какой-то степени противоречит первому. В эти дни ни одна машина гарнизона без личного разрешения султана не перевозила бы иностранца.
— Разрешения султана?
— Именно так.
— Он не посмел бы! Он под колпаком! Одно неверное движение, и ему придется отвечать за возобновление казней. И если это случится, американцы вынуждены будут раздавить Оман. Султан знает об этом.
В тусклом свете можно было разглядеть напряженное выражение на лице Калехлы, с которым она вглядывалась в лицо мужчины.
— Если военная машина возила объект на встречу с султаном, то она же должна была отвезти его назад.
— Это так, — согласился араб.
— А из этого следует, что они могли прийти к какому-то общему соглашению. Но в любом случае все это остается под нашим контролем.