— Скажите это гражданам Советского Союза.
— Шах и мат. Лучше вы попытайтесь объяснить свою позицию отказникам и диссидентам, благодаря которым мир с каждым днем узнает все больше о темных сторонах кремлевской политики. Они-то понимают, в чем здесь разница, доктор.
— Эксцессы! — вскричал Уинтерс. — Повсюду на этой несчастной обреченной планете происходят эксцессы. Они разорвут нас на части.
— Но разумные люди разоблачают эксцессы, а не прибегают к ним сами, впадая в истерику. Возможно, вы были правы по существу, но, прибегнув к эксцессам, вы нарушили законы — писаные и неписаные — и явились виновниками смерти ни в чем не повинных мужчин и женщин, потому что вы поставили себя выше законов страны. Вместо того чтобы сообщить стране все, что вы знаете, вы решили манипулировать ею.
— Таков ваш приговор?
— Да. Кто еще входит в Инвер Брасс?
— Вам знакомо это название?
— Я только что его произнес. Кто они?
— От меня вы этого никогда не узнаете.
— Мы найдем их… в конце концов. Но, может быть, вы удовлетворите мое любопытство и скажете, когда возникла эта организация? Впрочем, если не хотите, можете не отвечать.
— Нет, я хочу ответить, — возразил старый историк. Его худые руки, лежащие на столе, дрожали так сильно, что ему пришлось крепко их сжать, чтобы унять эту дрожь. — Инвер Брасс возникла несколько десятков лет тому назад из хаоса, когда нация, разрываемая на части, находилась на грани саморазрушения. Это был пик великой депрессии; страна пришла в состояние глубокого упадка, повсюду происходили вспышки насилия. Голодные люди не верили больше пустым лозунгам и еще более пустым обещаниям. Люди, способные плодотворно трудиться и утратившие гордость не по своей вине, были доведены до отчаяния и ярости… Инвер Брасс образовалась из маленькой группки людей, обладавших колоссальным богатством и влиянием. Они следовали советам, подобным тем, которые содержатся у Баруха, и уцелели в условиях экономического коллапса. Они стремились использовать все свои возможности для разработки практических путей выхода из кризиса, подавляя мятежи и насилия не только с помощью значительных вливаний капитала и поддержки наиболее пострадавших отраслей, но и благодаря незримому проведению через парламент таких законов, которые способствовали принятию спасительных мер. Мы следуем именно этой традиции.
— Вот как? — переспросил Пэйтон, холодно и изучающе глядя на старика.
— Именно так, — выразительно подтвердил Уинтерс. — Инвер Брасс… Что это означает?
— Это название болотистого озера в Хайленде, которое вы не отыщете ни на одной карте. Его дал организации первый ее представитель, янки шотландского происхождения. Он понимал, что группа должна действовать в условиях строгой секретности.
— То есть ни перед кем не отчитываясь?
— Я повторяю: мы не преследуем никаких личных целей!
— Тогда к чему секретность?
— Она необходима. Несмотря на то, что наши действия направлены исключительно на благо страны, они далеко не всегда приятны, а нередко в глазах многих вообще не имеют себе оправдания.
— Даже не имеют оправдания? — переспросил Пэйтон, не веря своим ушам.
— Я приведу пример, хотя и очень давний. В свое время наши непосредственные предшественники лицом к лицу столкнулись с правительственным тираном, который захотел изменить законы страны. С человеком по имени Джон Эдгар Гувер, гигантом, на старости лет превратившимся в одержимого, который перешел все мыслимые границы, шантажируя президентов и сенаторов — порядочных людей — своими грязными картотеками, где на каждого из них было заведено досье, переполненное сплетнями и инсинуациями. Инвер Брасс уничтожила его, прежде чем он успел поставить на колени исполнительную и законодательную власть страны. А затем явился молодой писатель по имени Питер Чанселор, которому почти удалось добраться до истины. Именно он со своей невероятной рукописью послужил причиной гибели Инвер Брасса, но не смог воспрепятствовать ее воскрешению.
— Боже мой! — тихо вымолвил директор Отдела специальных проектов. — Вы самолично решаете, что есть добро и что есть зло, и самолично выносите приговоры. Какая безграничная самонадеянность!
— Это несправедливо! Другого выхода не было! Вы неправы!
— Это правда. — Пэйтон встал, отодвинув кресло. — Мне нечего больше сказать, доктор Уинтерс. Я уезжаю.