Кендрик открыл глаза, но не увидел ничего, кроме темноты. Что-то разбудило его… но что? Может, скрипнула дверь?.. Да, конечно же, дверь. Калехла сказала, что его будут проверять и перепроверять всю ночь. Интересно, куда, по ее мнению, он мог бы сбежать? На танцы? Он глубоко вздохнул и обессиленно опустился на подушку. Его энергия иссякла… Нет. Это не дверь. Его разбудило чье-то присутствие. В комнате кто-то был!
Медленно, с усилием оторвал он голову от подушки. Его взгляд отыскал в темноте белое пятно неясных очертаний. Оно не уменьшалось и не увеличивалось в размерах — просто кусок чего-то белого в ночном мраке.
— Кто это? — спросил он, сам едва слыша свой голос. — Кто здесь?
Молчание.
— Кто вы, черт побери? Что вам нужно?
Внезапно, словно в яростной атаке, белая масса ринулась вперед из темноты и бросилась прямо ему в лицо. Подушка. Он не мог дышать! Он попытался высвободить правую руку, оттолкнув чью-то другую, мускулистую руку, и уперся в лицо, в мягкое лицо, а затем ему под руку попались… женские волосы! Он крепко ухватил несколько прядей и дернул их изо всех своих сил, скатившись на правый край узкой больничной койки и стаскивая на пол напавшую на него хищницу. Оказавшись сверху, он выпустил волосы и принялся колотить ее по лицу. Плечо разрывалось от мучительной боли, швы разошлись, из-под бинтов сочилась кровь. Он попытался закричать, но крик застрял у него в горле. Грузная женщина вцепилась ему в шею, ее пальцы с острыми ногтями раздирали его кожу… потом она попыталась выцарапать ему глаза. Вывернувшись из ее объятий, он поднялся и прислонился к стенке. Боль стала невыносимой. Шатаясь, он направился было к двери, но она вновь набросилась на него, отшвырнув его к кровати. Его рука наткнулась на стоявший на столе графин с водой, он схватил его и обрушил ей на голову. Женщина остолбенела; он ринулся вперед, врезавшись правым плечом в ее грузное тело и с силой отбросив ее к стене, затем кинулся к двери и рывком ее распахнул. Белый стерильный холл утопал в тусклом сером свете. Только посередине коридора за стойкой дежурной сестры горела яркая лампа. Он вновь попытался закричать:
— Кто-нибудь… Помогите!..
Но вместо слов из его горла вырвались лишь какие-то нечленораздельные звуки. Он хромал, из-за распухшей лодыжки и поврежденной ноги он едва был в состоянии держаться на ногах. Куда все подевались? Ни души кругом… Никого нет за дежурной стойкой! Но вот в отдаленном конце коридора отворилась дверь, и из нее вышли две сестры. Он поднял правую руку и стал неистово ею размахивать, наконец обретя дар речи.
— Помогите!..
— Ох, Боже мой! — вскричала одна из женщин, и обе они побежали ему навстречу.
И одновременно Кендрик услыхал другой звук бегущих шагов, но в противоположном направлении. Резко обернувшись, он смог только беспомощно проследить взглядом, как из его палаты выскочила грузная, мускулистая медсестра и промчалась по холлу к двери, над которой виднелась надпись красными буквами: «Выход». Она с треском распахнула ее и исчезла.
— Срочно позови врача, — крикнула сестра, подбежавшая к нему первой. — Скорее. Он истекает кровью!
— Господи Иисусе! Тогда я сперва вызову эту девушку, Рашад, — сказала вторая сестра, направляясь к стойке. — Ей следует звонить именно в таких случаях.
— Нет! — вскрикнул Эван, задыхаясь, но уже совершенно отчетливо выговаривая слова. — Оставьте ее в покое!
— Но, конгрессмен…
— Пожалуйста, делайте, как я сказал. Не звоните ей! Она не спала двое или трое суток. Позовите врача и помогите мне добраться до моей палаты, вот и все.
— Тогда я позвоню врачу.
Сорок пять минут спустя Эван, со вновь зашитым плечом и очищенными лицом и шеей, сидел на кровати с телефоном на коленях и набирал по памяти номер телефона в Вашингтоне. Несмотря на сильные возражения, он запретил доктору и сестрам вызывать полицию или даже службу безопасности госпиталя. Было установлено, что никто на этаже не знал ничего о грузной женщине, кроме ее фамилии, без сомнения, ненастоящей. Вероятнее всего, она поступила сюда по подложным документам, которые в этот же день были пересланы из базового госпиталя в Пенсаколе, во Флориде. Старшие медицинские сестры всегда требовались в любом госпитале; никто не задал ей никаких вопросов при ее появлении, и никто не вздумал задержать ее во время ее поспешного бегства. И пока не прояснилась вся картина, лучше было не начинать официального расследования, возбуждая всевозможные толки в средствах массовой информации. Желательно было сохранить тайну следствия.