— А вы?
— Не я на повестке дня, а ты. Какие у тебя есть доказательства измены?
— Женщина Ятим, — начал было Кендрик. — Мне сказали, что Зайа Ятим…
— Ятим — предательница?! — вскричал террорист, и глаза его яростно сверкнули.
— Учитесь дослушивать до конца. Я этого не говорил…
— А что же ты сказал?
— Она была надежной…
— И более того, Амаль Бахруди, — юноша ухватил Эвана за клочья рубахи, — она всю себя посвятила нашему делу. Ятим не знает отдыха ни днем ни ночью. Она не щадит себя и устает гораздо больше, чем даже те, кто находится в посольстве.
— Она говорит по-английски, — произнес Эван, почуяв какую-то незнакомую нотку в голосе террориста.
— Я тоже! — последовала короткая злая реплика.
— И я, — спокойно сказал Эван, посмотрев на заключенных, которые поглядывали на них. — Может, перейдем сейчас на английский? — предложил он, еще раз взглянув на кровоточащее плечо. — Вы просили доказательства, и я могу рассказать вам, что видел собственными глазами в Берлине. Вы легко сможете понять, что все сказанное мною — правда. Ведь ваша компетентность несомненна. Но мне бы не хотелось, чтобы кто-либо из ваших животных, которых вы называете братьями, понял, о чем я говорю.
— Ты весьма высокомерен, а обстоятельства требуют иного поведения.
— Уж я таков!
— Ты об этом уже говорил. — Террорист кивнул и переключился на английский. — Ты начал говорить о Ятим. Заканчивай свою мысль.
— Вы предположили, что я хотел назвать Ятим предательницей.
— Кто посмеет…
— Я имел в виду совершенно противоположное, — с нажимом произнес Кендрик и, морщась, ухватился за плечо. — Она достойна доверия в высшей степени, ее работа просто великолепна. После Нассира она первая, кого я должен был найти.
Эван задыхался от боли, и каждое последующее слово давалось ему со все большим трудом.
— Если бы ее не оказалось в живых, то мне пришлось бы выходить на Азру. Если бы не прошел и этот вариант, в запасе оставался некто с седыми прядями в волосах по имени Ахбияд.
— Я — Азра! — выкрикнул черноглазый студент. — Это меня прозвали Голубым!
Кендрик вопросительно посмотрел на террориста.
— Почему же ты здесь, а не в посольстве?
— Решение нашего оперативного Совета, — отрезал Азра. — Во главе с Ятим.
— Не понимаю.
— До нас дошли слухи, что заключенных содержат в изоляции, истязают, пытаются подкупить, словом, любыми способами хотят вытянуть у них информацию. И вот на Совете было решено, что сильнейшие дадут себя арестовать, чтобы возглавить сопротивление.
— Они тебя выбрали? Она выбрала именно тебя?
— Зайа знала, что говорила. Я ее брат, брат по крови. Она не сомневается в моей преданности. Мы будем бороться вместе до самой смерти.
Идиотизм! Эван напряг шею, но голова бессильно ударилась о стену, и его наполненный болью взор скользнул по голому потолку с прикрытыми сеткой шарами ламп.
— Итак, самая нужная для меня встреча, похоже, произошла в очень неподходящем месте. Наверное, в конце концов Аллах нас оставил.
— При чем тут Аллах? К чертям! — воскликнул Азра, несказанно удивив Эвана. — Утром тебя освободят. Ведь на твоей шее нет метки. Ты освободишься!
— Не уверен в этом, — сказал Эван, морщась и снова касаясь плеча. — Мои фотографии разосланы, и в отношении шрама есть вопросы. В Эр-Рияд и Манаме идут поиски данных моих медосмотров. А в них есть все, в том числе и о шрамах. Если что-то прояснится, меня пошлют на свидание с израильским палачом. Хотя в этот момент это не ваша забота и не моя, если уж говорить откровенно.
— Твое мужество не уступает твоему высокомерию.
— Я уже сказал тебе, — огрызнулся Кендрик. — Пиши стихи в свободное от работы время… Если Азра брат Ятим, то информация может быть сообщена. Вам необходимо знать, что я видел в Берлине.
— Явная измена?
— Если не измена, то глупость. А если не глупость, то непомерная жадность, которая ничем не лучше измены.
Эван изловчился и сумел встать, опираясь спиной о стену. На этот раз террорист не мешал ему.
— Черт бы вас побрал! Неужели так трудно помочь мне? — крикнул Кендрик. — Я не могу думать в таком положении. Хочу смыть с себя кровь, глаза промыть.
— Хорошо, — неохотно согласился Азра. Лицо его выражало нетерпение. — Обопрись на меня, — без особого энтузиазма предложил он.
— Я попросил только помочь встать. — Кендрик медленно поднялся на ноги. — Сам доберусь, спасибо. Мне не нужна помощь сопливых.