— Ладно, ладно. — Невероятным усилием Эван подвинулся вперед и снял трубку с аппарата, который все еще был на кровати. — Отсюда, из Бахрейна, прямая связь. Я и забыл. Какой код Маската?
— 9-6-8, — ответила Калехла. — Сначала наберите 0-0-1.
— Не мешало бы уменьшить нагрузки на мой бедный организм, — заметил он, набирая номер, едва различая при этом цифры.
— Когда вы в последний раз спали? — поинтересовалась Калехла.
— Два или три дня тому назад.
— А когда вы в последний раз ели?
— Не могу вспомнить… А сами-то вы когда? Ведь вы тоже были слишком заняты, мадам.
— Хм, не могу вспомнить. Ах, да, я ела. Уехав из Шари эль-Мишквис, я остановилась возле отвратительной булочной на площади и взяла несколько оранжевых баклава. Скорее затем, чтобы обнаружить, кто там был, нежели…
Эван остановил ее жестом руки, так как ответил закодированный личный телефон султана.
— Ивах?
— Ахмет, это Кендрик.
— Слава Богу, теперь я спокоен.
— А меня облажали.
— Что? О чем ты говоришь?
— Почему ты мне о ней ничего не сказал?
— О ней? О ком это?
Эван передал трубку ошеломленной Калехле.
— Это я, Ахмет, — растерянно пробормотала она. Восемь секунд спустя, когда голос ошарашенного молодого султана снова раздался в трубке, Калехла продолжила: — У меня не было выбора. Нужно было либо поступить таким образом, либо позволить прессе узнать, что американский конгрессмен, минуя таможню, прилетел в Бахрейн, прихватив с собой пятьдесят тысяч долларов. А сколько времени понадобилось бы им на то, чтобы узнать, что он прилетел на самолете, заказанном королевским домом из Омана? И как быстро после этого начались бы рассуждения по поводу его миссии в Маскате?.. Я воспользовалась вашим именем и обратилась к брату эмира, которого знаю давно. Он и устроил нас здесь… Спасибо, Ахмет. Передаю трубку ему.
Кендрик взял трубку.
— Она сухарь, мой старый-юный друг, но полагаю, лучше уж быть здесь, чем там, где я мог оказаться. Просто избавь меня в дальнейшем от сюрпризов, о’кей?.. Почему ты такой спокойный?.. Не обращай внимания, у меня есть план. И запомни — никакого вмешательства, пока я сам не попрошу об этом! Наш парень, которого я привез из посольства, находится в гостинице «Арадус»; еще возникли осложнения с Мак-Дональдом, о которых, вероятно, ты знаешь. — Калехла кивнула, и Эван быстро продолжил: — Как я понял, ты знаешь. В «Тилосе» за ним следят. Нам предоставят список владельцев номеров телефонов, по которым он звонил, как только он прекратит звонить. Между прочим, оба вооружены…
Затем измученный Кендрик описал особенности места встречи в таком виде, как они были переданы агентам Махди.
— Нам нужен лишь один, один человек, Ахмет. Человек, который приведет нас к нему. Лично я вылезу вон из кожи, лишь бы получить информацию, потому что другим способом нам ее не раздобыть.
Положив трубку, Кендрик упал на подушки.
— Вам нужно поесть, — сказала Калехла.
— Пошлите за чем-нибудь. Желательно из китайской кухни. Презренные тысячи у вас, а не у меня.
— Я велю приготовить вам что-нибудь на кухне.
— Мне? — Из-под полуопущенных век Кендрик наблюдал за женщиной с оливковой кожей, сидевшей на нелепом, окантованном золотом стульчике в стиле рококо. Белки ее темно-карих глаз были налиты кровью, глазные впадины посинели от усталости. Черты ее изумительного лица обострились, и она наверняка выглядела старше, чем на самом деле. — А как же вы?
— Не обращайте на меня внимания. Главное вы.
— Да вы вот-вот свалитесь со своего трона для лилипутов, королева-мать.
— Я буду держаться за него руками, благодарю вас, — ответила Калехла и вдруг озорно подмигнула ему.
— Поскольку вы не собираетесь возвращать мои часы, скажите, пожалуйста, который час?
— Шестнадцать десять.
— Порядок, — сказал Эван, опуская прикрытые простыней ноги на пол. — Уверен, что это ужасно цивилизованное заведение может оказать услугу и разбудить меня. «Отдых — это оружие», — прочитал я однажды. Сражения выигрывали и проигрывали большей частью из-за сна и недосыпания, нежели благодаря военному потенциалу… Если вы скромно отведете взгляд, я схвачу полотенце, размеры которого убеждают меня в том, что здесь самая большая ванная комната в Бахрейне, и найду другую кровать.
— Мы не можем выйти из комнаты, разве что покинем этот дом.
— Почему?
— Таковы здешние порядки. Эмиру безразлична молодая жена его кузена, тем не менее вашей персоне позволено осквернить территорию лишь этой комнаты. За этим следят часовые.