Первый набег был совершен в 1047 г., когда тюркские отряды через Васпуракан проникли в долину Басеана, плодородную местность южнее Эрзерума. «Они дошли до гавара Басеан, до дастакерта, который зовется Валаршаван, мечом, огнем и взятием в полон разорили 24 гавара» (стр. 87). Этот поход преследовал, вероятно, разведывательные цели. В следующем, 1048 году тюрки опять дошли до Басеана и Карина. Близ Смбатовой крепости, в области Мананали, скопилось множество беженцев, и Аристакэс рисует потрясающую картину их поголовного избиения.
В последующих главах, довольно однообразных по манере изложения, подробно рассказывается о разорении Арцна, о поражении, которое понесли византийские войска в 1049 г. близ Басеана. В 1053 г. тюрки осадили столицу Ванандского царства Каре, захватили и подожгли ее; смерти избежали лишь те, кто скрылся в городской цитадели.
Подробно описывается поход 1054 г. (глава XVI), который возглавлял сам султан Тогрул-бек. Тюрки дошли до Маназкерта, но взять его не смогли и повернули обратно. Здесь же, между прочим, Аристакэс рассказывает о стычке у Баберда между тюркским отрядом и воинами известной варяго-русской дружины, состоявшей на византийской службе. «Повествование» остается пока единственным в армянской литературе памятником, сохранившим армянскую форму термина «варяги» — вранги.
Аристакэс продолжает свой рассказ о набегах на области Хаштеанк, Хандзэт, Хордзеан, Мананали — армянские территории, номинально относящиеся к Византийской империи, подробно описывает нападение на Мелитину. Выходец из округи Арцна, Аристакэс отлично разбирается в географии соседних областей, сообщает множество подробностей, почерпнутых, вероятно, из устного источника. Он прерывает свой рассказ, чтобы обличить нечестивых еретиков-тондракитов, и вновь возвращается к сельджукам, описывая захват Ани султаном Алп-Арсланом в 1064 г. Заключительная глава XXV посвящена битве при Манцикерте, в которой византийский император Роман Диоген был разгромлен тюрками и попал в плен (1071 г.).
Главы, посвященные сельджукским нашествиям, имеют большую познавательную ценность. Автор сообщает подробные сведения о маршрутах походов, тактике, военной технике тюрок. Из его изложения явствует, что поначалу тюрки стремились лишь овладеть городами, чтобы захватить добычу, и не делали попыток создать свое политическое управление. Попутно Аристакэс приводит немногочисленные, но очень интересные сведения о торгово-ремесленных центрах Армении — Ани, Арцне, Карине и др. И хотя рассказ изобилует цитатами из библии и риторическими экскурсами, изложение действительных событий можно выделить без труда.
Нашествие тюрок Аристакэс Ластивертци воспринимает как величайшее бедствие. В беспредельной ненависти к врагам-поработителям тонет обязательная для христианского писателя враждебность к инаковерующим. Сельджуки — убийцы, разрушители, насильники и уж в самую последнюю очередь святотатцы. И если Аристакэс решается порой заговорить о каких-либо добрых чертах того или иного сельджукского вождя, то лишь для того, чтобы исключением подчеркнуть правило. Картины избиений следуют одна за другой, ужасы нагромождаются, и в главе XXV кульминация: поражение византийских войск в битве при Манцикерте (под началом у Романа Диогена имелись также армянские и грузинские отряды) знаменует крах надежд на избавление. Современник и очевидец, Аристакэс неизбежно должен был сосредоточить внимание на разрушительных последствиях тюркских набегов, отвлекаясь от прочих сторон такого сложного исторического явления, как сельджукское движение.
Риторический рассказ ведется по канве действительных событий, но автор претендует не только на достоверность и документальность, но и на эмоциональное воздействие. Например, описания побоищ призваны в первую очередь воздействовать на чувства читателя. Приближение врага описывается в эпических тонах: «В тот год над нашей страной разверзлись врата небесного гнева. Из Туркастана двинулось огромное войско, и кони их стремительны, как орлы, с копытами, подобными твердым камням. Их луки натянуты, стрелы заострены, они туго опоясаны, и не разорвать ремней на их сапогах. Они проникли в гавар Васпуракан и напади на христиан, подобно изголодавшимся волкам» (стр. 86—87). Но вот неприятель проник за городские стены, и «города разрушены, дома сожжены, дворцы в пламени, царские палаты обращены в пепел. Мужчины перебиты на площадях, женщины покинули дома рабынями, грудные младенцы побиты о камни, и увяли прекрасные лики отроков. Девы обесчещены на площадях, а юноши зарублены на виду у стариков. Треплются покрытые кровью благородные седины старцев, а тела их валяются на земле. Сверкают мечи врагов, они обессилели [от убийств]; лопнула тетива у луков, и в колчанах кончились стрелы, сами они изнемогают, но сердца их не стали милостивее...» Наконец кончилось побоище: «А после их ухода там можно было видеть страшное зрелище, достойное оплакивания, страшнее, чем прежде. Различны были предсмертные страдания. Некоторые из валявшихся еще дышали, у них от жажды пересохли языки, и они тихими, слабыми голосами просили утолить жажду, но некому было поднести [воды]. А тяжелораненые не могли произнести звука и задыхались. У тех было перерезано горло, и полумертвые, они еле хрипели. У этих же ныли страшные раны, и они били ногами и рыли ногтями землю. Но там было еще более страшное зрелище, которое могло бы вызвать слезы и рыдания у камней и прочих бездыханных предметов. После того как неверные отвели пленных в горы, они стали вырывать младенцев из материнских объятий и швырять наземь, так что весь их стан кипел от обильной крови!» (стр. 88—90).