— Я страхуюсь, Джек. Когда прелести твоего брака истощатся, ты можешь сломаться. И когда за тобой прибудут "Хариерсы", эти парни смогут защитить моего старинного приятеля.
— Ты думаешь, что я стану стрелять в представителей моей собственной расы?
— Зная тебя, Джек, как военного человека в воинствующей церкви, думаю, что будешь. Если твоему очагу, семье и алтарю будут угрожать войска Корпуса, разве ты не станешь стрелять?
— При таких условиях, и только при таких условиях, — согласился я, — не останется ничего другого, как пройтись заградительным огнем лазерных батарей по высаживающейся компании этих нахальных подонков и отправить их к черту на завтрак.
И вдруг я поразился своей собственной нехристианской страстности и энтузиазму. Но тут в дверь постучала Кара, вызывая нас.
— Моряки, за стол!
Мы прошли к столу, освещенному свечами и уставленному блюдами с горячими блинами с ломтиками бекона и кружочками масла. Рядом с каждой тарелкой стоял стакан белого вина, доставляемого с южного континента, а в центре стола стоял кувшин с патокой и круг деревенского сливочного масла.
— Ах, какой прелестный вид! — воскликнул Ред.
А я в равной степени разделял его восхищение и, после того, как мы подняли тост за здоровье хозяйки и гостей, мы взялись за поглощение блинов. Они были восхитительны, причем настолько, что мы с Редом взяли по второй порции, но как оказалось, это было лишь началом. Как только мы прикончили блины, Кара внесла дымящееся блюдо с зажаренными по южному способу цыплятами.
— Пища души! — воскликнул я.
— Тени брата Бена, — эхом откликнулся Ред. Невзирая на съеденные блины, я и Ред с жаром принялись за жареных цыплят и вот тут-то и произошел неприятный инцидент. Будучи одетым по образу харлечиан, я был голоног, а, как полагалось хозяину, сидел во главе стола между Карой и Тамарой. Поглощая блины я босой ногой нечаянно задел ногу Тамары. Я благопристойно отдернул свою ногу, засунув ее под стул, но немного позже, когда мы принялись за цыплят, уже ее нога коснулась моей. Сначала я воспринял это движение как неумышленное, пока она не начала легко и осторожно поглаживать своей ногой мою. Я постарался скрыть свой ужас, занявшись ножкой харлечианского цыпленка, тогда как пальцы ног Тамары, невидимые под столом, продолжали свое неуклонное продвижение.
Возможно, тому было причиной вино или мои щедрые комплименты по поводу цыпленка, но Кара тоже положила свою ногу на мою и стала любовно ее поглаживать. Каре вздумалось облюбовать лодыжку, тогда как Тамара ласкала колено. Я уткнулся в тарелку, в ужасе грызя цыпленка, потому что нога Тамары, лаская, опускалась вниз, а нога Кары поднималась вверх.
Встреча ног была неотвратима, а убежать в туалет или встать из-за стола по какому-либо другому поводу было нельзя, потому что Кара могла расценить это как отказ от ласки, и ее обида и гнев никогда бы не были умиротворены никаким правдивым объяснением.
Я принес в жертву Тамару. Две ноги встретились на полпути, на голени.
Не было сказано ни слова. Обе ноги слетели с моей так же бесшумно, как две прелестные птички,[103] разлетающиеся в разные стороны.
После продолжительного молчания Кара со сладкой улыбкой сказала:
— Тамара, не хочется ли тебе еще цыпленка? Может быть еще одну ножку?
— Нет, Кара, спасибо. Я предпочитаю бедрышко.
— У меня есть бедрышко, — сказала Кара. — Но может быть, тебе вырезать горло, или покрошить печенку?
— Может быть, учитель Джек предпочел бы немного побольше грудки? — сладко спросила Тамара.
— Ему хватает грудки! — выговорила Кара. — Но я бы смогла вырвать глаза. Только они — темные. Словно глаза свиньи, что валяется в первой же грязной и доступной…
Рука Кары поползла к винной бутылке, и тогда я понял, что положение становится слишком напряженным. Но по причудливому вмешательству судьбы в самые неожиданные моменты моей жизни, с того самого момента, как Ред обнаружил эту планету при помощи своих зеленых в горошек трусов, дверь распахнулась и вошли два полисмена в форме.
Сначала я предположил, что Фрик, желая придать обеду привкус спектакля, организовал это вторжение полисменов, но сержант выпалил:
— Шеф, в туалете-23 убит паренек!
— Я иду прямо туда, — ответил Фрик, вытирая губы тыльной стороной руки. — Вы простите меня, Кара? Служба!
— Конечно же, Фрик.
— Комиссар, — обратился ко мне Фрик, — мне никогда не приходилось иметь дело с убийствами. Не хотите ли вы…
— Я с вами, Фрик, — сказал я, вставая. — Это серьезное дело.
— Я тоже схожу, — сказал Ред.
— Ты останешься здесь, Ред! — приказал я. — Останешься здесь и проводишь домой Тамару.
— Джек, ты уйдешь, не попробовав главное блюдо? — спросила Кара.
— Дорогая, произошло же убийство!
— Убитый не воскреснет, а я приготовила твое любимое блюдо — свиные отбивные. Отбивные остынут.
— Неважно, дорогая, — сказаля; затем, охваченный внезапным вдохновением, добавил: — Я не охотник до свинины.
— Имя убитого — Крейл, — докладывал сержант по дороге. — Он изучал похоронную криогенику. Это был его первый семестр в университете.
— Не так уж много времени, чтобы приобрести врагов, — заметил я. — Вы были знакомы с ним, Фрик?
— У меня нет досье на него, — ответил Фрик, говоря со мной по-английски, — но я знал его в лицо. Приятная личность. Он сожительствовал с одной женщиной, как только появился здесь, и с той поры собирался остепениться, — он повернулся к сержанту. — Как он был убит?
— Удушение. Кто-то подобрался к нему сзади, когда он мыл руки. Они до сих пор мокрые.
— Сначала надо отыскать мотив, Фрик, — сказал я. С тех пор, как прекратились грабежи, поищем женщину, как говорят на Земле.
— У меня есть сведения о ней, — сказал Фрик; он повернулся к патрульному. — Беги во весь дух к жилищу Дори и разыщи ее. Приведи ее в полицейский участок, но не говори зачем.
— Дори была возлюбленной Крейла, — уточнил Фрик, когда патрульный сорвался с места и побежал по коридору.
— Сообщи ей о смерти поосторожней, Фрик. Она может надломиться от смерти парня.
— Только не Дори. Крейл был у нее одним из двенадцати.
— Разузнай их имена.
— Разузнаю, комиссар. Но я считаю, что убийцы Крейла среди них нет. У Дори мощный бедерный захват и ни один из ее любовников не рискнет на убийство Крейла.
Мы прибыли в туалет-23, охраняемый полицейским в форме, разговаривавшим с двумя работниками морга, которые с моторизованными носилками ожидали снаружи.
— Поторопись, пожалуйста, Фрик, — сказал один из работников. — Крейл был нашим одноклассником и мы хотим заморозить его как можно скорее.
— Ладно, скоро вы его получите, — сказал Фрик.
В первый раз меня обрадовало харлечианское отсутствие любопытства. Никакой толпы, скопившейся снаружи, и только внутри, рядом с телом, распростертым на полу туалета, стоял офицер. Тело Крейла, молодого белокурого студента, лежало на животе, но глаза его смотрели прямо в потолок. Шейные позвонки были скручены и голова была повернута на 180 градусов.
Патрульный отступил в сторону и Фрик остановился в нескольких шагах от тела и некоторое время разглядывал его. Потом он перешел в другой угол помещения и снова несколько секунд разглядывал тело. За сорок пять секунд он получил четыре изображения тела, запечатлевшихся в его мозгу.
— Все в порядке. Криогенщики, — позвал он, — можете отвезти его в холодильник.
— Тот, кто убил Крейла, должно быть, ужасно силен, Фрик, — заметил я. — У него явно перекручена голова.
— Нисколько, Джек. Давай я продемонстрирую. Встань там и прими такую позу, будто моешь руки.
Фрик указал на умывальник, отстоящий на три раковины дальше от того, которым пользовалась жертва и добавил:
103
Игра слов: англ. слово «wrens» означает «крапивнички» (птички); а также в шутку так называют женщин, членов патриотического женского обще¬ства содействия флоту (Woomen's Royal Naval Service).