Джордан обхватил ее лицо ладонями и поцеловал. Затем поднялся, чтобы Эва могла пройти к дверям.
А сам еще немного постоял, глядя на окурок в ее чашке.
Глава 22
Джордан проснулся в темноте. Ногу словно покалывало иголочками. Чтобы восстановить кровообращение, он попытался пошевелить пальцами, но безуспешно. Нога была безжалостно придавлена к матрасу. Джордан приоткрыл глаз, чтобы выяснить, в чем дело.
Помимо них с Эвой в ее кровати лежал третий.
– Эй, доктор Дулиттл, это что еще такое? – проворчал Джордан и укоризненно посмотрел на Финна.
Запрет спать на кровати был одной из линий, которые он провел между собой и псом. И судя по тому, как Финн виновато глянул на Джордана и поспешно отвел взгляд, паршивец прекрасно понимал, что делает.
Скорее всего, это Эва позвала его, когда Джордан уснул.
«Вот вам и весь мой хваленый авторитет».
– Да уж, знаешь, к кому примазаться, предатель.
Оглядевшись, Джордан заметил Одноглазого Джека на обычном посту на подоконнике.
Похоже, менаж – неизбежная расплата, если спишь с ветеринаром.
Стараясь не потревожить Эву, Джордан спустил ноги с кровати и подобрал боксеры, валявшиеся вместе с прочей одеждой на полу, куда ее побросала Эва, пока укладывала его спать, рассказывая сказку на ночь.
Джордан точно раньше не слышал этого переложения «Спящей красавицы». Версия Эвы насчет того, как именно принц будил девицу, была намного интереснее диснеевской.
Глянув на любимую, свернувшуюся калачиком под одеялом и псом, Джордан почувствовал, как екнуло сердце. За их короткое знакомство он уже успел привыкнуть к этим ощущениям.
Эва принесла в его жизнь свет, тогда как последние недели по большей части проходили в темноте. А Финн, можно сказать, их свел. «Повезло», – улыбнулся Джордан, почесывая пса за ухом. Да, подходящее слово. Искал ветеринара, а нашел любимую.
Только за одно это Джордан позволил псу остаться на кровати.
Следуя зову желудка, он прокрался на кухню. Последнее время – по крайней мере два дня – Джордан не особо задумывался о питании, а теперь внезапно ощутил волчий голод. Как некстати. Холодильник оказался пуст. Похоже, Эве тоже было не до еды. Надо бы забрать ее после работы и вместе съездить в супермаркет, чтобы запастись на выходные.
Делить с ней домашние хлопоты оказалось безумно приятно. Удачно, раз уж он рассчитывал съехаться с Эвой в ближайшем будущем.
Джордан откопал банку арахисового масла и коробку с крекерами. Выглянул в окно, просканировал улицу, но не заметил ничего подозрительного. Судя по свету, горящему в большом доме, Лу Эллен была уже на ногах. Вспомнив о практически ежедневном подробном отчете, который та предоставляла, следя за всеми появлявшимися в округе машинами, Джордан задумался, а спит ли Лу вообще.
Она явно любила Эву. А еще одобрила самого Джордана. Учитывая, что ближе нее у Эвы никого не было (он так и не понял, что же случилось с ее родителями, только знал, что мама умерла) – еще один плюс в пользу пожилой леди.
Джордан вспомнил, какой тоскливой и грустной казалась Эва, когда они, сидя в клинике, говорили о семье.
«Познакомлю ее с моими родителями, устрою посиделки. Может, в воскресенье. Надо поговорить с мамой».
Как только Эва окажется втянутой в большой клубок запутанных семейных связей, шансов у нее не останется.
Джордан подхватил стакан воды, сгреб добычу в охапку и вернулся в гостиную. Накинувшись на крекеры, чтобы хоть чем-то наполнить желудок, сел на диван и прикинул, не включить ли потихоньку телевизор. Хотя еще шести утра нет. Мало того, что есть риск разбудить Эву, так еще и смотреть нечего, кроме рекламы и старых ситкомов.
Сгрузив награбленное на кофейный столик, Джордан заметил фотоальбом.
«О, какое поле для дальнейшего шантажа». Детские снимки нагишом, неудачные фото с выпускного, дурацкие наряды.
Отлично.
Как он и надеялся, внутри оказалась куча снимков Эвы. Сморщенный младенец, годовалая малышка, запихивающая в рот кусок торта в виде Барби. Только фото в лодке не хватает. Хотя Эва была ближе к доктору Дулиттлу, чем к Барби. Вот она совсем маленькая, косички развеваются на морском ветру, строит замок из песка и сажает краба часовым у входа.
Джордан намазал крекер маслом и перевернул страницу.
Эва на первом причастии в ослепительно-белом кружевном платьице рядом с какой-то женщиной – видимо, мамой. Они очень похожи – волосы, комплекция, улыбка, – хотя Эва выглядит немного недовольной. «Ты б тоже не шибко радовался, если б на тебя тиару нацепили».