Народ в основном тоже кучковался возле костров, люди готовили еду, переговаривались, кто-то ругал какого-то Мишу, но беззлобно, по-домашнему. Ближайший костер был от меня метрах в пятнадцати — двадцати, и там было довольно людно. Я так понял, все желающие ну никак не вмещались, поэтому и переругивались, определяя очередность. Но вот среди них выделилась компания из двух относительно молодых женщин, точнее возраст определить сложно, и трех мужчин, да еще и ребенка мальчика лет восьми-девяти. Женщины, с решительными лицами, потопали в мою сторону, держа в руках какие-то сумки и кульки, а мужики шли за ними с мрачными лицами как на каторгу. Мальчика они сначала загнали за спину последнему, третьему типу, тащившему в руках небольшой топорик на деревянной рукоятке, а потом один из мужчин взял его за руку и повел рядом с собой. Похоже, очередные проблемы идут
Когда эта компания подошла совсем близко, я понял, что чуть ошибся женщины оказались матерью и дочкой, одной прилично «за тридцать», вторая заметно «до двадцати». Правда, по фигурам обе были почти близнецами насколько это можно рассмотреть под мешковатой камуфляжной формой, причем в пользу прекрасно сохранившейся мамаши. Мужчина, шедший рядом с ними со странным приспособлением под рукой, в котором я с трудом опознал какой-то пистолет-пулемет, с магазином в рукояти по типу израильского «узи» (но вроде как российского производства слишком утилитарный внешний вид), очень походил на старшую женщину, как прямой родственник. Одет он был тоже в похожую форму, как бы не с одного склада, а от его «берцев» ветерком даже чуть тянуло новой кирзой и портянками я аж скривился, когда они подошли метра на два. Топавший за спинами этих троих мужик выглядел среди них бедным приживалом, затесавшимся в эту компанию совершенно случайно. О н носил выцветшую брезентовую штормовку, штаны непонятного происхождения и растоптанные кроссовки, и волок в руках белую пластиковую канистру с водой литров на десять и кулек с посудой, звякающий всем содержимым. Оружия при нем, как и у женщин, не наблюдалось. Ведущий за руку мальчишку последний мужчина был повыше остальных, одет аналогично первой тройке, с каким-то «калашом» на плече. Старшая женщина стала напротив меня и с вызовом спросила:
— Вам не кажется, молодой человек, что вам одному целого кострища многовато?!
Я промолчал, помешивая варящиеся овощи и корнеплоды, уже заправленные моллюсками и булькающие в котелке, ожидая момента готовности настолько, чтобы можно было бросать куски рыбы. В котелке же уже была и порезанная на щепки веточка кустика, а запах, шедший от варева, очень даже пробуждал аппетит.
— Вы меня слышите, молодой человек?! тетка никак не унималась, и я вынужденно поднял глаза:
— А что вы от меня ждете?
Такой простой в общем-то вопрос вызвал у нее секундный ступор, потом она, несколько неуверенно, спросила на тон ниже:
— Я хотела узнать, не слишком ли вам много целого кострища?
Я хмыкнул и чуть добавил в котелок молотого перца, одновременно пытаясь вспомнить, что же я еще не кинул в уху. По идее, кроме рыбы и полстакана водки, вроде как и все, но водка идет последней, а до рыбы еще минут десять. Я снова прикрыл котелок крышкой, подкинул пару маленьких поленьев и уже с легким нетерпением снова осел на расстеленном рядом с костерком половичке, прихваченном именно для этих целей.
— Вы меня слышите, молодой человек?! почти взвизгнула тетка. Я поморщился вот не люблю скандалистов, которые ищут забот для других, оставляя себе разве что общее руководство и снова посмотрел на женщину. Рядом уже стоял мужик с мальчиком и угрюмо пялился на меня, создавая этакий угрожающий фон. Окинув всю компанию взглядом, с утрированной усталостью спросил:
— Вот чего вы от меня хотите? Мне дать вам высочайшее разрешение на разжигание костра в кострище длиной в два с половиной метра, рассчитанного на три-четыре одновременных готовки? Или вы хотите у меня что-то отобрать, и ищете повод для ссоры? Так не стоит, я не люблю ни хамства, ни грубости, и очень ценю все, чем владею. Я ответил на ваш незаданный вопрос?
Женщина секунд десять осмысливала мои слова, потом даже помотала головой и беспомощно посмотрела на, кажется, мужа. Тот же, к моему удивлению, кажется, теперь еле сдерживал смех. Он же и ответил на молчаливый вопрос:
— Золотце, этот молодой человек по прозвищу «Варан», кажется, тебе ясно и понятно ответил он и не собирался никого отгонять от костра, и не претендует на единоличное пользование дровами. Кормить же никого не собирается, если попробуем отнять даст по голове. Но то, как ты задала вопрос, ответа не подразумевает вообще. Вот смотри. он повернулся ко мне и улыбаясь спросил:
— Молодой человек, вы не будете против, если мы воспользуемся свободной частью кострища?
Я оскалил зубы в ответ и повел рукой:
— Почему бы мне быть против? Даже можете угольков себе подгрести, чтоб с растопкой не возиться. Тут еще пару костров можно развести без проблем.
Женщина возмущено вдохнула, собираясь что-то сказать, но второй ее сосед, тот самый похожий на нее мужчина помоложе, вдруг быстро и тихо буркнул:
— Сначала подумай. Здесь тоже можно за длинный язык нарваться. и приветственно кивнул мне головой. Я в ответ махнул рукой и снова взялся за половник. Когда крышка котелка была снята и аромат ухи, пока еще без рыбы, только на моллюсках, достиг носов гостей, в двух животах отчетливо забурчало. Мой только глухо квакнул, но и это вызвало усмешки, которые были мною проигнорированы. Уже через пяток минут пришедшее семейство настраивало свой вариант треноги, лило в котелок воду и что-то яростно кромсало на разделочной доске, а я, еще раз попробовав варево и потыкав в картошку ножом, ссыпал в котелок всю приготовленную рыбу и покрутил в котелке половником, с сомнением прикидывая, как я это все съем без рыбы это выглядело куда меньшим объемом! Соседи тоже что-то набросали в свой котелок и ждали, когда закипит вода, а я достал тарелку, нарезал немного вяленого окорока и приготовил пару лепешек. Потом достал бутылку водки, местного разлива, но практически не отличающейся от средней паршивости земных марок, и небольшую кружку, прикидывая, сколько именно объема в кружке составит полстакана. Теперь сдавленно сглотнул уже третий, молчаливый мужик в заношенных шмотках. Так и есть по роже видно, алкаш — профессионал. Завязавший или завязывающий, но алконавт со стажем! Впрочем, это его проблемы, мне до них нет дела. Еще три минутки я помешивал булькающее варево, потом влил огненную жидкость в жидкость кипящую и тут же снял котелок с костра и примостил его в заранее приготовленной ямке. Потом, пока уха чуть остывала и одновременно настаивалась, отнес уже ненужные мне вещи и предметы посуды в машину, прихватил предпоследнюю колбу с замороженным морсом и чуть сполоснул руки, готовясь ужинать. Запах ухи я почувствовал метров за пять от котелка, так что, когда тарелка с янтарным от тонкой пленки жира супом наконец оказалась в моих руках, на полчаса минимум я полностью выпал из реальности
«Н-да, не обманули ветка супер» — думал я, сыто отдуваясь. Из трехлитрового котелка, полного на четыре пятых, осталось около литра прекрасной еды, я задумчиво прикидывал, куда мне перелить остаток, чтобы влезло в еще очень прилично забитый холодильник. Соседи как раз плямкали, только приступив к еде. И вид у них был какой-то взъерошенный, что-то с готовкой не сложилось и прилично тянуло горелым зерном. Кажется, это у них был кулеш или похожая каша должен был быть. Что получилось им виднее, пусть едят.
Я подхватил котелок с остатками ухи и отнес его в машину, где перелил в небольшую стальную кастрюльку с крышкой и устроил ее в холодильнике. Потом залил котелок водой и побрызгал чистящей эмульсией, рассчитывая через полчасика легко оттереть нагар и накипь, и снова отправился на свежий воздух еще осталось немного мяса, на пару бутербродов, и полколбы морса, и все это я думал употребить в эти самые ближайшие свободные полчаса. Соседи как раз заканчивали ужин, и настроены были «посидеть под костерок», что не то чтобы сильно меня радовало, но и неприятия не вызывало. Тем более, они особо не шумели, так что до меня долетали только отдельные слова. Я дожевывал последний бутерброд, когда от соседей отделились оба мужика в камуфляже и направились в мою сторону. Уже общавшийся со мной отец семейства спросил: