— Узнай, кто она, чья и откуда, — хрипло приказал Ярек молодому пажу, — но тихо, чинно. Внимания не привлекай.
Тем же вечером в разгар пирушки в харчевне запыхавшийся юноша шептал на ухо хмельному барону: «Повиликой зовут. То ли дочь, то ли воспитанница Карела Балаша, бастарда разбойника Мелихера, что до вас этой землей владел. Живут в руинах замках на склоне Ситно. В деревне на хорошем счету оба, нрава доброго, работящие. Она по кружевам мастерица и в травничестве смыслит. А он…»
Но барон нетерпеливо прервал доклад, хлопнул по столу и гаркнул:
— Скоро, братцы, нас ждет еще одна славная охота! Не дадим мечам в ножнах заскучать!
*
Я хожу из угла в угол по нашей супружеской спальне. Голова взрывается, не способная принять новые данные — откровение дочери, утраченные воспоминания, заговор жены и тещи, загадочный гримуар… Еще и эти видения — женщина из прошлого с разноцветными глазами, теперь получившая имя «Повилика». Мне надо все обдумать, взвесить, побыть в тишине и покое — обычно это помогает. Вытаскиваю спортивную сумку и принимаюсь бессистемно кидать туда белье, рубашки, джинсы, носки. Заталкиваю баул под вешалки в гардеробной, чтобы Лика не нашла и спускаюсь до магазинчика на углу. В кухне тихо — ни жены, ни тещи не слышно. Никем незамеченный выхожу из дома — покупаю зубную щетку, дезодорант и несколько банок консервов. Вряд ли в бунгало на побережье осталась какая-то еда с нашего прошлого визита. Медленно, точно нехотя, иду к дому, специально выбирая самый длинный маршрут. Сквозь панические настроения и одержимость мистическим заговором пробивается тихий голосок разума: «Что с тобой стало, Влад? Как ты докатился до того, что прячешься от жены, боишься посмотреть ей в глаза и прямо спросить — что за чертовщина творится в нашей семьей? В твоей семье. Или ты всегда был таким жалким, трусливым червем, незаслуженно выбранным в мужья лучшей женщиной, которую тебе доводилось встречать в жизни?» Я злюсь от накатывающего стыда и преисполняюсь решимости. Лика ждет меня сидя на краю кровати и расчесывает прекрасные золотистые волосы. Молча забираюсь под одеяло и выключаю свет. Жена устраивается рядом, привычно кладет мне руку на грудь. Прикосновение это — такое простое, родное, домашнее, успокаивает мятущееся беспокойное сердце. Это ведь моя Лика — добрая, заботливая, понимающая. Что же я веду себя как дурак?
— Вы часто ругаетесь с Викторией? — спрашиваю тихо и касаюсь ее плеча кончиками пальцев.
— Бывает, — супруга не отрицает недавнего скандала.
— Я вспомнил тут кое-что… — тяну задумчиво, как бы между делом, чтобы не спугнуть.
— Сам вспомнил? — в тоне жены заметен интерес.
— Почти. Полина помогла, — решаю не увиливать и посмотреть, что будет.
— У нее сильный дар, — подтверждает Лика и устраивается удобнее.
— Не будешь отрицать? — я удивленно напрягаюсь.
В ответ на меня в упор смотрят ярко синие, глубокие точно зимняя ночь глаза:
— Зачем? Как вспомнил, так и забудешь. Воспоминания пластичны — остаются действия, последствия, но не причины.
— Ты сотрешь мне память? — вероятно, мое лицо выражает откровенный ужас, потому что Лика смеется и ласково треплет за щеку.
— Дурашка. Многие отдали бы все за избавление от сомнений и мрачных дум.
— Но они — часть меня! — напрягаюсь, пытаясь отстраниться, но жена игриво кусает за губу, а затем внезапно целует глубоко и страстно. И вот уже руки, секунду назад желавшие оттолкнуть — обнимают, а тело, дрожащее от испуга, испытывает возбуждение совсем иного свойства. Наслаждение умелыми ласками растворяет сомненья и страхи в океане удовольствия. И когда я обессиленный выныриваю на поверхность, благодарно прижимаю горячее тело жены и готовлюсь погрузиться в сон, звучит тихое на самом краю сознания: