Алексей Калинин
Добрые черти 2
Повинуюсь и слушаю
История первая,
в которой мы с Масудом отправились в волшебное путешествие
В воздухе витала любовь. Она блуждала в загогулинах чугунной ограды, которая поясом верности окольцовывала мохнатый островок парка в центре бесстыже-голых улиц города. Черные прутья арматуры переплетались друг с другом в страстной феерии арабского танца.
Острые пики на прутьях имитировали фаллические символы, а черные кольца на секционных трубах напоминали вагинальные. Создавалось ощущение, что пяток заостренных членов выстроились в ряд к одному большому женскому…
И так секция за секцией.
Любовь светилась в глазах сизого голубя, который выпячивал грудь и курлыкал громче трактора «Беларус». Он вытанцовывал перед гладенькой самкой, которая от пуза наклевалась рассыпанных семечек и сейчас находилась в хорошем расположении духа. Голубь ещё не догадывался, сегодня ему не удастся взгромоздить пернатое тело на не менее пернатую плоть.
Любовь также кружилась по пруду в виде маленьких пескарей. Темно-серые торпеды гонялись в прозрачной воде и игриво задевали друг друга пятнистыми плавниками. Их выпустили в пруд недавно, но уже появлялись по вечерам усатые рыбаки, которые старались наловить котам халявной рыбехи. Пока жителей водоема не поймали, они резвились и стремились воспроизвести себя в тысячах мелких икринок.
Любовь виднелась в каждом порыве ветра, когда кряжистый дуб пытался толстыми сучьями навалиться на тонкую рябинку. Та пока ещё не налилась от смущения красными ягодами, но пыталась отбиться от нахала и отчаянно трепетала вытянутыми листочками. Рябина боялась того, что о них подумает старая береза, которая на другом берегу пруда возмущенно шевелила полуоблетевшими сережками-бруньками? Дуб-стервец и ей давно подмигивал желудями.
Любовь витала в воздухе…
Больше всего она воплощалась в нас, когда мы сидели на полускрытой от посторонних глаз скамеечке. Масуд увлеченно шарил под розовым топиком, а я запрокинула голову назад и подставляла шею жарким поцелуям. Мои чуть тронутые загаром руки поглаживали мускулистую спину парня.
У нас была ролевая игра — мы играли влюбленную пару. А что? Мы вырвались на свободу и теперь нас ничего не могло остановить…
По крайней мере, я так думала. Но как же я ошибалась…
— Масуд, не надо, увидят же, — сорвалось с моих губ, когда я в очередной раз отодвинула настойчивую руку от коленок.
Масуд не сдавался (любовь же витала в воздухе) и время от времени вытаскивал руку из-под розовой ткани топика, чтобы вновь попытаться запустить под черную ткань юбки. Опыт ему подсказывал, что рано или поздно, но мне надоест отталкивать ищущие пальцы.
Надо быть настойчивей. Не отступать и не сдаваться! Щупать и целовать!
— Постыдились бы! Посреди бела дня такими делами заниматься, — послышался пронзительный женский голос.
— Стыдно, мать, очень стыдно, — Масуд даже не обернулся на голос. — Но знала бы ты — как сладко-о-о.
Я чуть приподняла ресницы и сквозь тонкую щель посмотрела на возмущенную пару. Застыли, как памятник рабочему и колхознице… Благообразная матрона, из тех, кого боятся обвешивать на рынке даже бесстрашные армяне, и сухонький мужичок, из тех, кто трется возле метро и сшибает мелочь «на проезд». Сейчас лицо дамы покраснело запрещающим сигналом светофора, и она набрала в мощную грудь воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой.
Надо срочно что-то предпринимать, а то сбежится на ор народ, и мы будем с позором изгнаны из-под сени деревьев. Может, заколдовать её и пусть молчит до скончания веков? Или попытаться уболтать? Вон как её муж пялится на мои коленки.
— Тетенька, вы не ругайтесь. Хотите, мы поменяемся с вами местами. Вы постоите с Масудом, а ваш муж займет его место, — я продемонстрировала, что будет, если вовремя посещать стоматолога и отбеливать зубы.
— Да я… Да ты… — набранный воздух мешал даме правильно сформулировать мысли.
Могучую грудь распирало, ещё чуть-чуть и произойдет взрыв. Чтобы этого не случилось, она выпустила воздух прочь. Он вышел с таким громким рычанием-курлыканием, что голубь недоуменно оглянулся — кто ещё претендует на его даму сердца?
— Жозефина, а что? Девчонка дело говорит — пусть парнишка постоит, ноги разомнет. Они у него затекли, наверное, — тонким голоском согласился спутник матроны.
— Карл, ты что? Неужели ты хочешь на место этого нахального сопляка? Чего ты так радостно киваешь, Карл? — последнее предложение женщина говорит замогильным голосом.