Боевую победу отметили всеобщим улюлюканием и плясками вокруг костра. Но постепенно эйфория поутихла и уступила место опасениям, что бандиты могут вернуться в гораздо большем численном составе. Масла в огонь подлил вернувшийся с охоты Зола, заявив, что всех троих нужно было валить обязательно и наверняка. И теперь визит их соратников лишь вопрос времени.
Ярика разрывали противоречия. Он, то пытался убедить всех, что никто сюда больше не явится, то бросался рыть вокруг лагеря окопы.
– Так это ты их в лесу караулил? – не то спросил, не то сделал вывод Праник.
Ярик кивнул. Отнекиваться не имело смысла.
– Что вы хотите от меня? – Праник пожал плечами.
Зола фыркнул:
– Что б ты за них впрягся. Не ясно разве?..
Никто не возразил. Вождь сидел, потупив взор. Потрескивал, выстреливая в небо снопы искр, костер.
– Что нам делать? – нарушила молчание Мила.
Праник вздохнул, устало потер веки. Она ведь не совета просит. Помощи!..
Как-то все встало с ног на голову. В какой-то непонятный момент… Вот сидит, едва заметно покачиваясь, Цин. Он по-русски понимает плохо, смысл разговора давно упустил. Щурится от костра. Нелепо, наверное, звучит: китаец – и щурится. Но Праник в этом мог поклясться. Как кот у печки, глаза прикрыл и мыслями в своей лысой голове далеко-далеко отсюда. За десятки лет. В прошлом, конечно. Сейчас все представляют прошлое, потому что будущего нет. Вот Аня пригрелась и уснула. Ее острые коленки выпирают даже из-под толстых штанов. Что ей снится? Дом. Дом, которого никогда не было. Елка новогодняя, куклы в разноцветных платьицах, косы-бантики…
Если сейчас Праник встанет, эти двое поднимутся и пойдут в ночь вслед за ним. Почему? Почему им так важно видеть впереди себя его спину?
Кто ему эти люди?
Кто ему все эти люди?!
Все эти люди…
Все…
Праник поймал себя на мысли, что принял решение. Неосознанно, спонтанно. Он недоверчиво вглядывался в окружающих, ощущая, как от них тянутся тонкие невидимые нити. Как их голод становится его голодом, их жажда – его жаждой, их тревоги – тревогами его.
Конечно, их найдут, этих творческих ролевиков. Даже не в том дело, что на километры вокруг лес испещрен следами жизни и деятельности. Лагерь стоит у реки. Иди вдоль берега и мимо не пройдешь. Их найдут и перережут.
Праник разлепил губы. Решение осталось озвучить.
– Нужно уходить…
– Вот! – подхватился Зола. – Послушайте нормального человека!
– Уходить? Нет! – Ярик замахал руками. – Это наша земля!.. Категорически, нет…
– За что умирать? – Зола округлил глаза. – За деревянный член?
– Ты… Ты молчи вообще! Здесь твоего голоса нет!
– Да! Отморозки прискачут, прописку проверять не станут!.. Себя не жалко, вон, – Зола кивнул на детей, – о мелких подумай!..
Праник не слушал препирательств, привычно устраиваясь у огня на ночлег. Поймал взгляд Милы. И единственный вопрос, тихий, почти беззвучный. Не услышал, прочел по губам:
– Когда?
– На рассвете, – сглотнул. – У вас ночь, чтобы собрать вещи.
На Ярика было больно смотреть. Вождь осунулся, почернел лицом, будто умер кто-то из близких. После бессонной ночи обошел каждый закуток, погладил каждый столб и покинул лагерь последним, как капитан тонущего судна. Не потраченного труда он жалел, не потерю сырых душных землянок оплакивал. Ярик хоронил цель. Оно ведь, кому блажь, а кому смысл существования.
Праник тоже особого оптимизма не излучал. Ежеминутно останавливался, ожидая, пока подтянется расхристанный цыганский табор, поглядывал на прибор и хмурился. Одно дело скитаться по свету в одиночку, другое – ощущать за собой два десятка душ. Он не имел ни малейшего представления, куда идти. Что ждет их дальше? Радиоактивная пустыня, разлом в земной коре, хищные твари или еще более хищные люди? Понимали ли это плетущиеся позади? Вряд ли. Идти следом всегда проще, чем вести самому. Тяжело это, выбирать дорогу.
Праник все больше жалел о собственной уступчивости, о том, что не смог вовремя сказать «нет». Раздражался частыми остановками и общей несобранностью. Вдобавок точила его смутная тревога, какое-то тянущее беспокойство. Праник приотстал. Долго вслушивался в тишину леса, прикрыв глаза. Очень не нравился ему тянущийся за отрядом след. Не след – колея. Тропинка. Тут Чингачгуком быть не нужно, по такой лыжне их легко отыщет любой желающий. Если дождь не пройдет, неделю продержится, а то и две. Праник поморщился и приладил поперек тропы растяжку. Слабая страховка, но все ж таки.