Им тоже снятся дурные сны.
— Извини меня, — сказал я в темноту, — я сейчас.
Она уже сидела на кровати, скалывая волосы заколкой, острые локти нацелены на меня.
Я попробовал обнять ее, но она была как деревянная.
— Ну, ты же знала, за кого выходишь замуж. — Я старался говорить ровно.
— Эта собака… — Она дышала часто-часто, как аргус. — Она тебе дороже, чем я…
С аргусом я провел десять лет. С ней не прожил еще и месяца.
— Это не собака.
— Какая разница. Это животное.
Мы тоже, подумал я, но говорить не стал.
— Пойми, он зависит от меня не меньше, чем я завишу от него. Мы одно целое.
— Глупости! — Она подняла голову, заглядывая мне в глаза. — Это самовнушение. Я знаю, в Глубоком космосе одиноко и вам специально дают этих аргусов, чтобы вы не чувствовали себя совсем-совсем плохо, но теперь я с тобой!
Она хочет как лучше, подумал я, я не должен на нее злиться.
— Послушай, — сказал я мягко, — даже если бы это была просто собака, я не стал бы от нее избавляться. Но это не собака. Это аргус. Поводырь. Без них мы бы не вышли в Глубокий космос. Не расселились бы по Вселенной. Это они отыскивают червоточины. А мы только ставим маяки.
— Ну и что? При чем тут ты и я?
— А то, что это договор. На всю жизнь.
В летном училище специально отбирали людей, способных контактировать с аргусом; считалось, для курсанта это большая удача — самая романтическая, самая престижная и денежная профессия Глубокого космоса. Сначала было и вправду лестно. Потом уже нет.
Забавно, я так и не знаю, как относятся к людям аргусы. Возможно, они просто любят людей. Как собаки, бескорыстно. И хотят им помочь. Услужить. Чтобы людям было хорошо, чтобы человечество процветало. А нам нужно пространство. И мы используем их любовь и заключаем договор. Возможно, они терпеть не могут людей. А нужно им то же, что и людям, — пространство. И у них есть свой аргус-тест на сотрудничество, который тоже проходят единицы.
Как бы то ни было, связав себя с человеком, аргус обрекает себя на вечное изгнание. Эту связь невозможно разорвать, а человек не может жить в мирах, населенных аргусами.
— Почему?
Оказывается, я говорил вслух. У меня образовалась такая привычка за годы глубокого поиска.
— Там темно. Абсолютный, полный мрак. Человек мучается. И если аргус с человеком в связке, он тоже мучается. Такая связка обречена.
— А аргусы как же без света?
— Они видят силовые поля.
Поэтому мы не конкурируем за пространство. Симбиоз, взаимовыгодный симбиоз. Аргусы показывают нам червоточины. Находят для нас миры. А мы на своих кораблях доставляем их в области, для человека все равно непригодные… Темные области Вселенной, куда без помощи наших летательных аппаратов они проникнуть не могут.
— Когда человек и аргус в связке… — она запнулась, — аргус чувствует то же, что и человек.
— Ну да. До какой-то степени.
— Значит, когда мы… когда ты…
— Послушай, — сказал я, как можно убедительней, — собаки тоже чувствуют. И кошки. Связь с аргусом — просто доведенный до предела контакт между человеком и животным. Или человеком и человеком.
То, что я говорил, было логично и правильно, но она все равно заплакала. И когда я начал ее утешать, расплакалась еще сильнее. По-моему, это с женщинами бывает.
У порога аргус вздрагивал и всхлипывал во сне.
Березовые поленья пахли именно так, как и должны пахнуть березовые поленья. Как я себе это и представлял. Темные верхушки елей на противоположном берегу отражались в озере. На воду, хлопая крыльями, села утка, за ней протянулся длинный темный расходящийся след.
Стало ощутимо прохладно. Я потянулся за курткой, и в это время запищала «болтушка».
— Дорогой, — сказал голосок, тоненький, словно комариный. — Ты слышишь меня, дорогой?
— Да. — Я машинально удивился нелогичности вопроса; ну как я мог ее не слышать?
— Я задержусь. Немножко. Мне надо встретиться с заказчиком, а он задержался, и я…
Зачем они все так много говорят, когда можно обойтись двумя словами?
— Понятно. Когда соберешься назад, позвони мне. Я разогрею ужин.
— Да. — Я слышал, как прерывисто она дышит, и подумал, что сейчас она, наверное, кусает губы. — Дорогой?
— Слушаю.
— Должен приехать один человек. Мой двоюродный брат. Мы с ним встретились в городе, и я его пригласила к нам. Неловко отменять.
— Да? — Я впервые слышал о каком-то двоюродном брате. И о том, что она пригласила его к нам.
— Я постараюсь поскорее, но он, наверное, приедет раньше. Прими его, хорошо?
— Конечно. Не вопрос.