Черная блузка сползала на одно плечо, обрывки ткани закрутились модной бахромой, пайетки переливались. Аня села у тумбочки, достала палетку с тенями, набрала на кисточку нежно-сиреневый цвет и опять посмотрела в зеркало. И решительно ткнула кистью в блестящий черный круг, который был в палетке еще не разу не тронут.
— Вау! — сказал Фил с порога, роняя пакеты. — Моя девочка! Может, сначала я тебя раздену, а ты потом опять оденешься?
— Нет уж! — смеясь, сказала Аня. — Ты мне макияж испортишь! Вот только одна проблема. Я в своем пальто, дырках на коленях и этой блузке замерзну. Не знаю… Может, свитер?
Она так и не смогла подыскать себе что-то по стилю и карману. А отделов с меховыми изделиями так вообще избегала, вспоминая про подарок Каде, хотя отец настаивал на теплой цигейке, напоминая, что в Каратове самые сильные морозы с ветрами ударят в феврале.
— Проблема, — Фил с ворчанием полез в пакет. — Нету у тебя никаких проблем, дурашка.
Он вытащил нечто светлое и… с пушистым мехом.
— Вот. Не шуба, конечно, — Фил хмыкнул, — но для нашего климата то, что надо. Самый лучший выбрал, на лебяжьем пуху.
Он развернул покупку. Аня потрясенно молчала. Это был нежно — бежевый пуховик от известного производителя одежды класса люкс для холодного климата. Она к этому отделу в торговом центре уже присматривалась, но пожадничала.
— Верхний жилет отстегивается, капюшон, кармашки. Надевай.
Аня влезла в куртку, спросила дрожащим голосом:
— Значит, ты ради этого все выходные работал?
— Ты же мерзла, — тихо ответил он.
— Тепло, — сказала Аня со слезами на глазах.
— Я рад, — сказал Фил, отворачиваясь.
В такси они держались за руки и Филипп гладил ее пальцы своими, задумчиво глядя в окно. И эта его маленькая ласка заводила Аню так, что она уже жалела об их ночной вылазке.
Их впустили по странной круглой карте, которую просканировал на входе менеджер. В клубе со столиками на двух уровнях и искрящимся танцполом гремела музыка, диджей, парень с длинной косой челкой, меняя дроп, отплясывал за пультом.
— Ого, — удивленно сказала Аня, оглядываясь. — Тут стильно.
— Это Каратов, детка, — сообщил Фил. — Здесь все запилено под студентов и их нужды.
Он обнял ее за плечи и повел куда-то через шумящую толпу. По дороге он почему-то оглядывался и смотрел Ане… на выступающую ниже спины часть.
— Что? — занервничав, спросила она.
— Твои джинсы. Это я… напрасно… предложил, не подумал.
— Некрасиво? — испугалась Аня, тоже выгибаясь и пытаясь рассмотреть себя сзади.
— Слишком красиво, — кисло пробормотал Фил. — Знаешь, лучше ты и дальше ходи в них дома. А то начнут пялиться… всякие.
…Они вернулись под утро, проскользнули в пожарный вход, постанывая и целуясь, вломились в блок Фила. В глазах у Ани еще носились блики от танцпола, и ноги ныли, и от крошечного коктейля, который она пригубила, кружилась голова. Нет, не от коктейля. От жаркого, с любимым мужским запахом тела Фила. Они танцевали всю ночь. Фил отгонял от нее кавалеров и чуть не подрался с довольно симпатичным светловолосым парнем, который выждал, когда Гром отошел в туалет и начал клеиться, не смущаясь наличием кавалера.
— Боже, это было так весело! — хохотала Аня, падая на кровать. — Я опять пьяная! Я тебя хочу!
— Буду почаще тебя в клубы водить, — жарко шептал Фил, стягивая джинсы и тычась ей в шею губами.
— Я сказала тому парню, что ты веселый, умный и хорош в постели! Что лучше тебя нет!… Нет, не так, моя очередь! А ты терпи!
Аня не понимала, как раньше могла считать те ласки, которыми в ту ночь «изводила» Филиппа, неприятными и стыдными. Он принадлежал только ей одной. Он просил пощады и… продолжать, впиваясь руками в изголовье кровати и шепча, как любит ее. Хорошо, что их блоки не соединялись стенами с другими. Иначе всей их конспирации в ту ночь пришел бы конец.
***
Фил сидел, подложив рюкзак под голову и, когда электричку потряхивало, сонно щурился в окно. Аня смотрела на него всю дорогу. Он устал — в последнее время не высыпается, пытается прикорнуть где-нибудь при каждой возможности. Ничего, хоть у Сергея Борисовича большие планы на дочь, но дать отдохнуть «зятю» Аня отца заставит. Лишь бы Фил ему понравился.
Отец несколько последних месяцев требовал, чтобы Аня привезла своего «ухажера». Он уже знал, что Фил — ее студент, но не это Сергея Борисовича сердило, а то, что дочь за любовными делами забыла остальную семью. Ещё бы отец был против — он сам «подженился» в шестьдесят семь лет, на соседке по участку, намного младше его. Поэтому хоть и ворчал, но ценил, что Аня восприняла его поздние отношения со всей благожелательностью. И постоянно зазывал в гости — показать, чего они с дамой сердца добились на огороде и пасеке.