Утро подходило к концу, и раздражение Саймона на то, что ему приходится учить фехтованию девушку, заканчивалось вместе с ним. Мириамель задавала вопрос за вопросом, и на многие из них Саймон не мог ответить, как ни напрягал он память, чтобы вспомнить то, чему Хейстен, Слудиг и Камарис пытались научить его. Трудно было признаться ей, что он, рыцарь, чего-то не знает о мечах. Но после нескольких коротких, но неприятных заминок он честно признался, что не имеет ни малейшего представления о том, почему перекрестие рукояти не сделано в виде круга, который прикрывал бы руку, держащую меч. Этот ответ понравился Мириамели куда больше, нежели предыдущие попытки Саймона что-нибудь придумать, так что теоретическая часть урока закончилась гораздо веселее.
Мириамель оказалась на удивление сильной для своего роста. Кроме того, она была ловка и хорошо держала равновесие, хотя и норовила делать слишком далекие выпады, что могло бы оказаться роковым в настоящем бою, поскольку едва ли не всякий соперник-мужчина был бы выше ее и своими длинными руками мог бы достать гораздо дальше. Но в целом Саймон был очень рад, что они сражаются длинными палками, а не настоящими клинками; Мириамель умудрилась в течение утреннего урока нанести ему несколько болезненных ударов.
После долгого перерыва для отдыха и утоления жажды они поменялись местами: Мириамель инструктировала Саймона, как обращаться с луком, особенно упирая на то, что тетиву следует сохранять теплой и сухой. Он улыбнулся собственному нетерпению. Как Мириамель не желала сидеть и выслушивать его рассказы о правильном обращении с мечом - большинство из них целиком были взяты из поучений Камариса, - так и ему самому не терпелось показать ей, что он может сделать с луком в руках. Но она не обратила на его нетерпение никакого внимания, и, таким образом, остаток дня был потрачен на обучение правильно натягивать тетиву. И к тому времени, когда тени удлинились, пальцы Саймона стали красными и распухшими.
Они приготовили ужин из хлеба, лука и сушеного мяса, а потом оседлали лошадей.
- Твоему коню нужно имя, - сказал Саймон, затягивая подпругу Домой. Камарис говорит, что лошадь - это часть тебя, да к тому же еще и создание Божье.
- Я подумаю об этом, - сказала принцесса. Они последний раз осмотрели лагерь, чтобы убедиться, что не оставили никаких следов своего пребывания закопали кострище, расправили длинной палкой смятую траву, - и поехали вслед за исчезающим днем.
- Вон старый лес, - сказал довольный Саймон. Он прищурился от первых лучей поднимающегося солнца. - Эта темная линия, во-он там.
- Я вижу. - Она заставила свою лошадь сойти с дороги, направляясь прямо на север. - Сегодня мы не будем останавливаться. Я решила рискнуть и ехать даже при дневном свете. В лесу мне будет гораздо спокойнее.
- Мы едем в Альдхорт? Но зачем?
Мириамель смотрела прямо перед собой. Она откинула капюшон, и солнце сверкало в ее золотистых волосах.
- Дядя наверняка послал за нами погоню, а в лесу нас не найдут.
Саймон слишком хорошо помнил все, что он пережил в древнем лесу. Очень немногие из этих воспоминаний были приятными.
- Но мы будем пробираться через Альдхорт всю оставшуюся жизнь!
- Мы не проведем там много времени. Только чтобы убедиться, что нас никто не ищет.
Саймон пожал плечами. Они ехали вперед, к далекой темной линии Альдхорта.
К вечеру они достигли окраин леса; солнце опустилось к горизонту, травянистые холмы были окрашены его косыми лучами.
Саймон думал, что они тотчас остановятся и разобьют лагерь, - в конце концов, они ехали непрерывно с прошлого вечера, сделав во время пути всего несколько коротких остановок. Однако Мириамель была настроена зайти поглубже в лес, чтобы достичь максимальной безопасности. Они верхом пробирались сквозь все теснее склоняющиеся друг к другу деревья, до тех пор, пока это было возможно, потом спешились и вели лошадей за собой еще четверть лиги. Когда принцесса наконец нашла понравившееся ей место для лагеря, солнце уже село; под густым древесным пологом мир стал скопищем немых синих теней.
Саймон быстро развел костер. Мириамель выбрала это место отчасти и потому, что поблизости журчал маленький ручеек. Пока она готовила еду, Саймон отвел лошадей к ручью, чтобы дать им напиться.
После дня, проведенного в седле, Саймон чувствовал себя странно бодрым, словно совсем забыл, что такое сон. Поев, они сели у огня и стали разговаривать о последних событиях. Однако у Саймона в голове были совсем другие мысли, и ему казалось странным, что принцесса так живо обсуждает Джошуа и будущего ребенка Воршевы, просит снова и снова рассказывать подробности битвы с Фенгбальдом, когда главный вопрос остается без ответа. Наконец в раздражении он поднял руку:
- Хватит об этом. Ты обещала рассказать, куда мы едем, Мириамель.
Прежде чем заговорить, она некоторое время молча смотрела в огонь.
- Ты прав, Саймон. Несправедливо было тащить тебя так далеко, пользуясь твоим доверием. Но я не просила тебя ехать со мной.
Он был обижен, но попытался не показать этого.
- Тем не менее я здесь. Так скажи мне, куда мы едем?
Она глубоко вздохнула, потом разом выдохнула:
- В Эркинланд.
Он кивнул:
- Я догадался. Это было нетрудно, послушав тебя на рэнде. Но куда именно в Эркинланде? И что мы там будем делать?
- Мы едем в Хейхолт. - Она пристально посмотрела на Саймона, как бы вызывая его поспорить.
Да будет с нами милость Эйдона, подумал Саймон.
Вслух он сказал:
- Чтобы забрать Сверкающий Гвоздь?
Хотя безумием было само это предположение, в такой мысли было что-то возбуждающее. Он - надо признаться, не без помощи - нашел и сохранил Торн, так ведь? А если теперь он принесет принцу еще и Сверкающий Гвоздь, то может стать - внезапное видение поразило его - кем-то вроде рыцаря рыцарей, таким, который может ухаживать даже за принцессами.
Он быстро прогнал эту картину - ничего подобного на самом деле нельзя было ожидать.
- Чтобы попытаться достать Сверкающий Гвоздь? - снова спросил он.
Мириамель все еще внимательно смотрела на него.
- Возможно.
- Возможно? - Он нахмурился. - Что это значит?
- Я обещала рассказать тебе, куда мы едем, - сказала она. - Но я не собиралась ни слова говорить о том, что я по этому поводу думаю.
Саймон раздраженно поднял палку, разломал ее на мелкие куски и швырнул в огонь.
- Кровавое древо, Мириамель! - зарычал он. - Зачем тебе это надо? Ты называла меня другом, а теперь обращаешься со мной как с ребенком.
- Я не обращаюсь с тобой как с ребенком, - горячо сказала она. - Ты настоял на том, чтобы сопровождать меня. Хорошо. Но все остальное - мое дело, собираюсь ли я забрать меч или направляюсь в замок, чтобы захватить пару туфель, которую я случайно там оставила.
Саймон все еще сердился, но не смог подавить смешка.
- Ты, наверное, и впрямь едешь туда за туфлями, платьем или еще чем-нибудь в этом роде. Это как раз то, о чем я мечтал: чтобы в середине войны эркингарды убили меня за попытку украсть женские туфли.
Раздражение Мириамели немного рассеялось.
- Ты, наверное, украл достаточно вещей, когда жил в Хейхолте, и тогда все тебе сошло с рук. Так что это будет только справедливо.
- Украл? Я?
- Из кухни, например. Ты сам рассказывал. Ну а кто это украл лопату у пономаря и вложил ее в железную рукавицу в Малом зале - это выглядело, как будто Сир Некто собирается копать могилу?
Удивленный, что она запомнила такие подробности, Саймон довольно хихикнул:
- Джеремия тоже принимал в этом участие.
- Ты втянул его в это, хочешь сказать? Он никогда бы не стал делать ничего подобного по собственной инициативе.
- Но откуда ты это знаешь?
Мириамель бросила на него презрительный взгляд:
- Я же говорила, дубина, что следила за тобой много недель подряд.
- Что так, то так. - Саймон был польщен. - А что еще интересного ты видела?
- Главным образом, как ты удирал и предавался возвышенным мечтам, когда предполагалось, что ты работаешь, - отрезала она. - Неудивительно, что Рейчел щипала твои уши до синяков.