Это определенно незрело, но это работает. Помогает мне успокоиться и быть сострадательным и уравновешенным профессионалом, которым я всегда и стремился быть. По крайней мере, каждый раз, когда мне удается сдерживать себя, я запоминаю ответ WTS, чтобы потом поделиться с Миа. И, по привычке, я сделал то же самое в истории парня с катетером.
Так что я отвечаю на ее вопрос:
— Чувак, если ты не хотел, чтоб в твой член засовывали трубку, то должен был остановиться после пятого шота текилы. По крайней мере, ты не лежишь где-нибудь в канаве, писаясь под себя.
Она громко и гортанно смеется, и моя нервозность немного ослабевает. Вот, как все должно быть. Только я и Миа, к черту все дерьмо. Разговоры о жизни и работе, и обо всем другом.
На несколько секунд я на самом деле забываю о проблемах, которые одолевают меня, пытаясь окончательно раздавить. И этот уродливый, нерешенный вопрос с Миа — только часть всего.
Было бы здорово, если можно было повернуть время вспять и заморозить этот момент, сделать закладку, и возвращаться к нему всякий раз, когда мне нужно.
На телефоне Миа звонит таймер. Прогулка окончена. Она тянется, чтобы его отключить, а потом мы начинаем бег трусцой.
Мне обычно легко с ней бегать. Она в отличной форме, и не медлительная, но, в одиночку, я бегу примерно на одну милю в час больше, чем она. Так что я замедляюсь и позволяю ей установить темп.
Three Oaks является одним из наших любимых мест. Его лесопарковая зона с низкой растительностью отлично подходит для бега; петляет, и тут больше сходства с дикой природой, чем в ухоженном парке. Здесь безопасно, тропинка пролегает через редколесье и отлично подходит для бега, петляя по тому, что больше похоже на естественную дикую природу, чем на ухоженный парк. Чем дальше мы бежим, вдали от шума и суеты окружающего пригорода, тем плотнее и пышнее растительность, и тем больше деревьев. Мир и тишина охватывает ландшафт, как навес, усиливая пение птиц на деревьях и шорох мелких животных в кустах.
Все эти деревья делают запах воздуха почти чистым. Почти чистым. Это ведь, в конце концов, по-прежнему Южная Калифорния.
— Что еще интересное случилось прошлой ночью? — спрашивает Миа.
Мне бы хотелось, чтобы она помолчала. Разговаривать сегодня слишком муторно, но, по крайней мере, отвечать на ее вопросы о работе не требует особых усилий.
— Острый аппендицит у ребенка. Подростковая попытка суицида. Только одна травма с поножовщиной. Несерьезно. Нет GSWs. (прим. ред.: огнестрельные ранения) Хорошо, когда нет огнестрельных ранений. Я ненавижу огнестрельные ранения. У меня ночные кошмары об огнестрельных ранениях.
— Спокойная ночь значит?
— Условно говоря. — Я никогда не понимал, как объяснить ей, что такое — работа в скорой помощи, чтобы не прослыть нюней и слабаком. Если я и упомяну про давление, рабочую нагрузку, или про постоянный ноющий страх все испортить, то никогда не скажу ей насколько это плохо. Я сам выбрал эту карьеру, и мне не нужны чьи-либо сочувствия, даже Миа. Особенно Миа.
Грязь и гравий хрустят под нашими подошвами. Мое сердце бьется быстрее, мое дыхание по-прежнему спокойное и ровное. Впереди, рыжая белка несется вверх по дереву. Мы дошли до той части тропы, где склоны плавно ведут к пруду, это отметка первой мили нашего маршрута.
Прежде чем мы достигли ее, замечаю, как другой бегун бежит вниз навстречу нам. Он, заурядный посетитель тренажерного зала: жилистые бицепсы, майка—алкоголичка, накачанные бедра, натягивающие швы коротких облегающих штанов, выгоревшие на солнце волосы и золотистый загар.
Миа забегает передо мной, чтобы уступить ему место, и он обращает на нее внимание, как только приближается, замедляясь и плотоядно рассматривая ее по пути. Чувак, думает, что он чертовски горяч. Но, когда он смотрит ей за спину, то встречает мой взгляд, выражение его лица меняется, и он в спешке проносится мимо нас.
Я не совсем уверен, что такого он увидел на моем лице, но предполагаю, что ему это не понравилось. Ничего не могу с собой поделать. Миа не моя девушка, но он этого не знает. Это так чертовски досаждает, когда я с ней на публике, и другие ребята бесцеремонно пялятся на нее или, что еще хуже, начинают клеиться.
— Что ты вчера делала? — Спрашиваю я, когда она вновь бежит рядом, это уводит разговор подальше от меня. И заставляет меня чувствовать себя более нормальным, и не испытывать неловкость. — Ничем важным, на самом деле. — Ее голос звучит спокойно, совсем не запыхавшись. — Пейдж звонила. Они узнали пол ребенка.