Я поправляю бейсболку, колеблясь. Четыре — пять часов сна после изнурительной вчерашней пятнадцатичасовой смены в больнице, и я определенно не готов ни для полумарафона ни даже четверти.
— Не более четырех.
— Устал на работе? — Она засовывает телефон под повязку, прямо рядом с ключами от машины, и надевает ее на руку. Телефон ей нужен, чтобы отслеживать все свои тренировки. Как долго, как далеко, как быстро и сколько калорий сжигается. Я же предпочитаю избегать привычек, которые могут привести меня в ад ОКР (прим. ред.: Обсессивно-компульсивное расстройство), поэтому оставляю телефон в машине.
— В основном, не высыпаюсь — отвечаю я, и иду вниз по дорожке, а она шагает в ногу рядом.
Чтобы посмотреть на меня, Мие приходится только слегка повернуть голову. Чуть выше среднего роста, она по-прежнему выше, большинства знакомых мне женщин. Высокая, стройная и хрупкая Миа.
Трудно не добавить слово «моя» в начале этого описания.
— Почему? — Хмурясь, она обеспокоенно спрашивает меня.
Почему? Она это серьезно? Неужели она не догадывается?
Ее непритворное беспокойство притупляет мой гнев, хотя и ненамного, поэтому я могу сказать только:
— На это есть много причин.
— Каких, например?
Намеренно ли она выносит мне мозг? Нет. Она пытается казаться удивленной и обеспокоенной, но она не такая уж хорошая актриса.
Я слышу это. Она нервничает.
Хорошо. Так и должно быть.
Мы не в порядке, Миа. Далеко не в порядке.
Я не пытаюсь скрыть сарказм, когда говорю:
— Разве ты не слышала, что только что случилось с Ким Кардашьян? Это так расстроило меня.
Она корчит рожицу. Скрещивает руки на животе и смотрит в сторону.
— Ты все еще злишься на меня.
— И награду за наибольшую проницательность получает…
Ее щеки надуваются, как будто она подавляет вздох.
— Можем ли мы поговорить об этом после пробежки?
— Конечно. — На самом деле, это хорошо. Несмотря на усталость, которая разлилась, как яд по всему моему телу, бег — менее утомительное занятие, чем этот разговор с ней.
— И в то же время, — продолжает она осторожно, — ты не мог бы сделать вид, что не сердишься?
— Я попытаюсь.
Мы замолкаем. Это должна быть быстрая пятиминутная прогулка, чтобы разогреться, поэтому я ускоряю шаг, и Миа, конечно же, не пытается подстроиться. Наоборот, она прибавляет скорость, и движется немного впереди меня. Это дает мне шанс наблюдать, как узкие, черные шорты обтягивают изгибы ее задницы и бедер. И, оголенную полоску спины, выглядывающую из-под розового топа. И то, как работают ее мышцы при каждом шаге.
Я сглатываю, мое дыхание учащается, и член начинает реагировать.
Господи! Почти семь лет мне с успехом удавалось держать руки подальше от нее, благодаря упорному и несгибаемому самоконтролю. Начиная с того самого дня, когда мой лучший друг познакомил нас на вечеринке в общежитии. И, именно в тот момент я понял, что на самом деле значит — быть пораженным и охваченным страстью с первого взгляда. А теперь я даже не могу пойти с ней на пробежку, не получив эрекцию. К черту все это дерьмо!
Вместо этого я отрываю взгляд от ее совершенного и сексуального тела, и напряженно шагаю рядом с ней, пытаясь сосредоточиться на том, что происходит вокруг. Погода сегодня утром почти идеальна — мягкая, солнечная, безветренная. Неудивительно, что мы единственные, кто сейчас здесь. Как правило, семьи на детской площадке, а несколько бегунов уже на тропе. Апрель — хороший месяц для жителей Южной Калифорнии.
Не то, чтобы мне было с чем-то сравнивать. Я, уроженец Orange County, в отличие от Миа, выросший в Bay Area. После окончания средней школы она переехала сюда, чтобы поступить в медицинский университет. Там мы и познакомились, благодаря ее отношениям с Факфейс. Тогда она была на втором курсе, а я на третьем.
Она снова первой начинает разговор:
— Как работа прошлой ночью?
— Обычный субботний вечер, — отвечаю я, пожимая плечами, — несколько мертвецки пьяных. Одна девушка из средней школы, другой парень средних лет, с содержанием алкоголя в крови 0,35 промилле. Он был без сознания, когда приятели привели его, и когда он, наконец, пришел в себя, то попытался выдернуть свой катетер.
Миа усмехается и спрашивает:
— WTS?
Улыбка поднимает вверх уголки моего рта, шутка, которая сейчас кажется удивительной и непроизвольной. WTS — сокращение от «wanted to say» (прим. ред.: «то, что ты хотел сказать»), которым мы пользуемся, чтобы заменить слова о раздражающих, грубых пациентах. Это способ выпустить пар, рассказывая друг другу, что мы на самом деле хотели сказать тем пациентам вместо вежливых ответов, диктуемых хорошим воспитанием, и в моем случае, оценками удовлетворенности пациентов, которые влияют на мою зарплату.