- Ты не беспристрастна. Развивайся события по-твоему, так Патроклес должен был бы снять охранника, и делу конец.
- Нет скажи, я беру несколько шире. Ведь здесь не одно наше имя поставлено на карту, но и пайщики общества. О реакции моей семьи лучше вовсе не говорить.
- Не забывай, мне обеспечена помощь юриста.
- Тогда, Тео, остается еще такая возможность. Мы обращаемся к профессору Дормейеру. Ты знаешь, сколь причастен он к судьбе фирмы. Он сразу назначит тебе перемену климата да к тому же обоснует это должным образом. Сложить чемоданы дело нехитрое.
- Сожалею, Гертруда: бегство это не выход.
- Но, милый! Кто говорит - о бегстве? Твое здоровье подорвано. На заводе все догадываются: у тебя сильное нервное расстройство. Передышка нужна тебе как воздух. Я уж и забыла, когда мы последний раз отдыхали на Майорке. А сейчас это прямо-таки идеальный вариант.
- Если бы мне предстояло все обдумать - возможно. Но что обдумывать? Я знаю, как должен поступить.
- В теперешнем состоянии ты не выдержишь такого процесса, который потребует всех душевных и физических сил.
- Выдержу.
- Ну, тогда хоть обратись сначала в инстанцию предварительного разбирательства: обратись ко мне.
- Полгода назад я б еще, пожалуй, уверовал в полезность перемены образа мыслей, но ты всегда относилась этому как к безнадежной затее, всегда умоляла меня вставить прошлое "в покое".
- Я начинаю сознавать, что то было ошибкой, Тео. Нам следовало бы обсудить все терпеливо, на отдыхе.
- Так ты говоришь сегодня. А что запоешь завтра, вздумай я поймать тебя на слове? Старые песни.
- Милый, я тоже сделала кое-какие выводы. Теперь я знаю, что поставлено на карту. Сам - видишь: я уж и этого Патроклеса принимаю всерьез.
- А только что ты мне опять советовала: раз я не могу прошлое забыть, то мне нужно заставить себя отстраниться от него.
- Обещаю: на Майорке у нас будет вдоволь времени поговорить о том, что постепенное изживание эффективнее насильственного отстранения.
- И тебе не захочется меня разубеждать? И на все хватит терпения?
- О чем ты говоришь? Что в данный момент для тебя самое главное? Да одно единственное: воспользоваться шансом стать другим человеком.
- Стать другим без наказания?..
- Будь справедлив: вспомни ночные кошмары, депрессию.
- А что если нам отправиться в Грецию - в ту деревушку?
- Не хочешь ли, чтобы родственники погибших поднесли тебе стаканчик вина с козьим сыром в знак прощения?
- По их поведению я бы определил, есть ли у меня на самом деле внутреннее право на амнистию.
- Право есть у каждого.
- Но я хотел бы доказать этим и кое-что другое.
- Что ты не боишься мести; ну, допустим. Но ведь мужество - это одно, а потребность в преображении - совсем другое. Твое появление может стать для них последней каплей. Оно может спровоцировать деревенский самосуд. Камнепад, одинокую пулю.
- Аргументируешь удивительно проникновенно.
- Потому что мне хочется вызвать в тебе иное бесстрашие: перед самим собой.
- А кто поручится, что этот путь правильнее?
- Мое неприятие, в противовес твоему чувству вины. Ибо ему чужд объективный подход.
- Это вовсе не одно лишь чувство вины; с ним - еще можно прожить. А то, что оно смыкается с совестью. Совесть выворачивает душу. Против вины у нее иммунитет.
- Ты ее слишком высоко ставишь. Совесть - дело более или менее точной памяти. Старый снимок блекнет, выполнив свои функции; и тут не надо прибегать к ретуши.
- А если в самый последний миг перед тем, как поблекнуть, - и, может, именно потому, - возникает безумное отчаяние?
- Пусть возникает; если его ждешь, то его надо подавить еще в' зародыше.
- А если в нем заключена такая сила, которая толкает на самопожертвование и смерть?
- Желанная катастрофа - что общего у нее с искуплением? В твоем понимании?
- Ты еще никогда так со мной не говорила.
- Ты тоже еще никогда не собирался обратиться по заведомо ложному адресу.
- Ради бога, как же мне теперь выпутаться из всего этого?!
- Позволь действовать мне.
- Что ты сделаешь?
- Отправлюсь с тобой к профессору Дормейеру. Он признает - временно, что у тебя сильно угнетена психика и ты не вполне вменяем. Мы объясним это потрясением, пережитым на войне. Тебе пришлось однажды быть свидетелем казни; травма и сегодня все еще бередит.
- Но нам нужно срочно звонить Хердегену!
- Теперь предоставь это лучше Дормейеру. Но аппарат тем не менее можешь принести.
- Кому ты хочешь звонить?
- Начальнику заводской охраны. Ты абсолютно прав: если твой Патроклес существует, он будет схвачен не позднее чем через час. А выдворить нежелательного иностранца, наверное, не такая уж большая проблема.
- Ты прямо вдыхаешь в меня жизнь.
- Насчет Майорки мы договорились?
- Летим завтра утром. Я сейчас же отдам прислуге распоряжение насчет билетов.
- Ты настоящее сокровище.