— А как это случилось, товарищ капитан? — громко спросила Татьяна.
— Как это случилось? — переспросил капитан. — О подробностях я вам сказать не могу. Будет суд. Но в двух словах скажу. За тем и пришел. Ваш товарищ Вениамин Балашов находился под влиянием плохой компании. Но в критический момент нашел в себе силы и сознательность выйти из-под этого влияния. Как настоящий советский школьник, — капитан наклонился к Маргоше и что-то спросил, а она кивнула в ответ, — как… г-мм… настоящий товарищ, он пришел к нам и сообщил о готовящемся преступлении. Бандиты-рецидивисты выследили и избили его.
В классе опять все зашумели, а Машка сжала мне локоть и в самое ухо сказала:
— А?! Что я говорила?
У меня все прямо перевернулось внутри и очень захотелось выскочить из класса. Но я заставил себя сидеть спокойно.
Капитан Воробьев вдруг широко улыбнулся.
— В общем, хороший парнишка оказался. Просто чудесный парень. Верно ведь?
— Верно! — закричали все и тоже заулыбались, даже попугайчики и те улыбались и кричали что-то радостное. Ишь ты!
Капитан Воробьев постучал ладонью по столу.
— Между прочим, — сказал он задумчиво, — очень нелегкая жизнь была у вашего товарища. Очень.
Он помолчал, а потом строго сказал:
— А вы, наверно, и не знали. Не ин-те-ресо-вались. Это плохо. В этой компании были еще два подростка, — капитан снова достал бумажку — Константин Коновалов, 15 лет, и Борис Хлястиков, 14 лет…
— Фуфло и Хлястик! — крикнул Апологий. — Я знаю!
Капитан поморщился чуть-чуть и сказал:
— Правильно, это их клички. Но они не нашли в себе смелости порвать…
— А что с ними? — спросил Гриня, потирая свое ухо.
— Это будет решать комиссия, — сказал капитан. — И еще хочу добавить: беды могло бы не быть, если бы… — он обвел взглядом класс, и я опустил голову, так как его глаза остановились прямо на мне, — если бы и другие ваши товарищи тоже не струсили…
Тут мне показалось, что весь класс повернулся в мою сторону.
— Ну, это я так, к слову.
И тут опять все загалдели: «Мы хотели, да мы боролись, да мы…»
Капитан поднял руку.
— Знаю, — сказал он и улыбнулся. — Но здесь не надо никакой самодеятельности.
— А что с этими бандитами? — с любопытством спросил вдруг Апологий.
— Они задержаны, — ответил капитан. — Должен сообщить, что при операции отличился участковый инспектор лейтенант милиции товарищ Половинкин.
Рената Петровна подумала немножко и захлопала в ладоши. И все захлопали в ладоши. А потом до кого-то дошло, что я тоже Половинкин, и все стали смотреть в мою сторону. И мне стало до того… до того… до того… не знаю, как сказать… Я встал и ни на кого не глядя вышел из класса.
…Полчаса, наверно, я стоял на Фонтанке около спуска, там, где мы с Татьяной ждали Машу. О чем я думал — никому не скажу.
А потом ко мне подошла Маша, а дальше на набережной я увидел Татьяну и с ней почему-то Гриньку, Петьку и Колю Матюшина.
— У тебя яблоки остались? — спросила Маша. — Антоновские.
— Остались, — сказал я.
— Это хорошо, — сказала она. — Сходим к Веньке в больницу?
Я кивнул.
