— О Боже праведный! — воскликнула она, от удивления шагнув назад, словно застала за приготовлением омлета свою прабабушку Глисон, погибшую на «Титанике». — Ты меня едва не довела до сердечного приступа! Я думала, что в доме пожар. Уже собиралась вызывать бригаду спасателей.
Вслед за ней появились из своих комнат Каролина и Гейб. Я заметила, что сын как-то изменился, повзрослел. Я его едва узнала. Он стоял в пижамных брюках, его грудь показалась мне шире, мускулистее, а под пупком я заметила пробившиеся волосы. Наверное, я его просто не видела раздетым, довольно долгое время.
— Мама, — удивленно протянул он, прочесывая пальцами свою шевелюру, — ты что делаешь?
— Мне стало лучше, — ответила я. — Это единственное, что я могу вам предложить в качестве объяснений. Я проснулась и ощутила, что мне намного лучше. Хотите омлета? Я просто умираю от голода.
Мы присели за стол и налегли на яйца и тосты, намазав их домашним малиновым джемом, приготовленным мамой Кейси.
— На сколько, я выпала из жизни?
— На две недели, — сказала Каролина. — Кейси или я в течение двух недель спали с детьми в одной спальне. Мама, я надеюсь, что ты меня правильно понимаешь.
— О, мне очень жаль. Извините, моя дорогая принцесса Каролина, за то, что я не могла спать в холле, — язвительно заметила Кейси.
Кара поджала губы и поправила свои светлые волосы (они показались мне светлее, чем были раньше). Меня охватило довольно странное ощущение.
Они разговаривали, как… мама с дочкой.
— Мама, надеюсь, ты теперь будешь на ногах? Твоя депрессия миновала? — обратилась ко мне Кара.
— Так у меня была депрессия? Не думаю. Кейси наверняка уже назначила встречу с врачом, чтобы выяснить, какая беда со мной приключилась. — Я протянула руку, чтобы тронуть Кейси и выразить ей свою благодарность.
— Каролина! — Кейси с укоризной посмотрела на мою дочь, но та в ответ лишь закатила глаза. — Да, Джулиана, у тебя назначена встреча с врачом на четверг. Будем надеяться, что это была депрессия, которая вполне объяснима в сложившихся обстоятельствах. Депрессия поддается медикаментозному лечению, а это хорошая новость.
Кейси разрезала для Аори тост на маленькие квадратики, а Гейб помогал ей поить сестру из ее любимой детской чашечки с принцессой Жасмин, от которой она никак не могла отвыкнуть. Они вели себя не просто как семья. Они разговаривали так, словно меня не существовало, словно это не я приготовила блюда, которые они ели, словно я была комнатным растением, и желательно, чтобы оно не заболело. Что же они стали бы делать, окажись я безнадежной? Залили бы меня чашкой кофе и выставили на порог дома? В этот момент я ощутила аромат кофе, который доставил мне удовольствие, сравнимое только с ароматом ребенка, прильнувшего к груди, или с ароматом любимого человека. Мне хотелось вылить пахучую жидкость на руки и прижать их к лицу, чтобы в полной мере насладиться этим удовольствием. Мне хотелось коснуться кофейных зерен, ощутить их форму, перебрать каждое по отдельности и запомнить это чувство. Я услышала, как ребенок жует с открытым ртом: ням-ням, ням-ням. Никаких флейт. Никаких далеких голосов. Никаких звуков завывающего ветра, ворвавшегося в темную пещеру. Обычное воскресное утро. Не сказав ни слова, иначе это выглядело бы так, будто я прошу разрешения сделать что-то, я встала и открыла входную дверь, чтобы принести газету. Взгляд, которым обменялись Гейб и Кейси, невозможно описать. После многих лет работы в газете я могла найти страницу со своей рубрикой одним движением. Я присела за стол со второй чашкой кофе (я могла ощущать его вкус и аромат!), чтобы прочесть свою колонку, держа газету на расстоянии вытянутой руки и не надевая очков. Я прочла ее один раз. Затем прочла снова.
— Что, черт побери, все это значит? — спросила я.
— Мы… подумали… — начала Кейси.
— Меня уволят! — вспылила я, разлив кофе на стол. — Вы не имели права оскорблять людей, использовать такие словечки. Гейб! Как ты мог?
— Расслабься, мама, — проговорил Гейб, намеренно растянув губы в широкой усмешке. — Ему понравилось! Каркарт сказал, что отзывов хоть отбавляй. Он прислал тебе четыре электронных письма, где сообщал, что звонят читатели, которые просто без ума от новой Джиллис…
— У них такое настроение… ну, как бы «Джей сейчас всем вам покажет», — добавила Каролина.
— Но это не я.
— А разве это не то, что тебе иногда хотелось бы ощутить? — спросила Кейси.
— Что?
— Разве ты не желала нарушить привычные рамки? Ведь именно на таком уровне мы и обсуждаем эти письма, когда говорим в приватной обстановке.
— Я не знаю, — обращаясь к Кейси, произнесла я, опустив газету. — Вы знаете, я ни в чем не уверена. Я ничего не знаю. Наверное, вы правы, ребята. Я должна вас поблагодарить, а не набрасываться на вас.
— Понимаешь, мы не знали, как лучше сделать эту работу, поэтому выбрали путь абсолютной честности, — объяснил Гейб.
— Я думала, что надо быть скромной, тактичной и вежливой. Я старалась быть объективной, а была…
— Скучной, — сказал Гейб.
— Спасибо, сынок, — вздохнула я. — О, как же мне не нравится, что вы правы. — Я выдавила из себя смешок. — Мне это просто омерзительно. То, что вы правы, честно!