Про себя Терри подумала, что Бак давно не видел Гарриет, его ожидает потрясение. Старушка сильно изменилась.
— Спасибо, — сказала она. — Очень ценю твое дружеское участие, но тебе вовсе не обязательно идти со мной внутрь. Просто подбрось меня до места и уезжай. Я навещу бабушку и вернусь сюда пешком менять шину.
— Я уже сказал — о шине позаботятся. Я договорился с нужными людьми. Идем. — Положив руку ей на поясницу, он легонько подтолкнул ее к «хаммеру».
Прикосновение его теплой руки воскресило в ее теле вихрь воспоминаний. Какая сладкая пытка! Если бы только она могла забыть о том, что между ними произошло — как, по-видимому, поступил Бак.
Бак распахнул перед Терри пассажирскую дверцу, а дочери помог устроиться сзади. Поездка в «Кэньон шадоуз» заняла всего несколько минут.
— Тебе не обязательно идти со мной к бабушке. Я не имею ничего против прогулки пешком обратно к «Джованни», — настойчиво произнесла Терри, когда «хаммер» остановился на парковке.
— Ты когда-нибудь прекратишь препираться со мной, Терри? — с плохо сдерживаемой угрозой в голосе спросил Бак. — Я уже сказал, что с радостью поздороваюсь с Гарриет. И Куинн тоже ничего не имеет против.
— Я знаю, — сказала Терри. — Дело в том, что бабушка сильно изменилась. Ей девяносто один год, здоровье подводит. Бывает, что она в настроении, бывает, нет. Я уже привыкла не ждать от нее слишком многого, но, боюсь, как бы Куинн не расстроилась.
Бак заглушил двигатель и положил руку Терри на плечо.
— Позволь мне самому об этом судить, Терри, — произнес он.
Баку никогда не приходилось переступать порога «Кэньон шадоуз». Пансион разместился в оштукатуренном двухэтажном здании нелепой планировки с подстриженными газонами и ведущей к главному входу насыпной дорожкой. Букеты шелковых роз и пейзажи в рамках были призваны оживить обстановку приемной, но им не удавалось разогнать царящее здесь уныние. Гнетущая атмосфера неизбежна, ведь никто из тех, кто здесь оказался, не желал себе такой судьбы.
Терри расписалась за стойкой регистрации и повела Бака и Куинн к лифту, который доставил их на второй этаж. За все то время, что Терри работала с Баком, он ни разу не поинтересовался здоровьем ее бабушки. И девушку удивила внезапная вспышка интереса к ее жизни.
А Бака мучили угрызения совести. За годы службы у него Терри зарекомендовала себя способной и смышленой сотрудницей, что изменило характер их отношений. Теперь речь шла не о том, что он может для нее сделать, а что она может сделать для него.
Но предоставление постельных услуг не предусматривалось.
Найдя ее сережку у себя на ковре, Бак прежде всего задумался о том, как бы не лишиться ее помощи. Постепенно его мысли приобрели другой поворот. Бросив взгляд на свое отражение в зеркале, он увидел отъявленного негодяя.
Будь Стив жив, отделал бы его как следует.
Нечего даже и мечтать о том, чтобы снова уложить ее в постель. Как бы хорошо ему с ней ни было, романтические отношения между ними невозможны. Терри из тех женщин, кто будет требовать от возлюбленного безоговорочной честности… которую он предложить не в состоянии. Особенно с учетом тайны, скрываемой им от нее все это время.
Знай Терри, что на самом деле случилось со Стивом, никогда не позволила бы прикоснуться к себе — даже в качестве друга.
Ее дружбу Баку нужно сохранить во что бы то ни стало — даже не ради Стива, а ради себя самого. Терри слишком важна для него, чтобы позволить ей ускользнуть. Следовательно, придется искать способ загладить свою вину и показать, как много она для него значит. Вернуть доверие такой сильной и независимой женщины, как Терри, будет непросто — особенно после случившегося.
— Идем же, папочка! — потянула его за руку Куинн.
Они стояли в длинном коридоре. Открыв дверь одной из комнат, Терри уже шагнула внутрь. Ведомый Куинн, Бак замер на пороге.
В свете настольной лампы он увидел сидящую в потертом кожаном кресле женщину, такую древнюю, что, казалось, стоит подуть на нее, и она погаснет, как свеча. Ее лицо было изборождено морщинами, как скорлупа грецкого ореха. Он никогда не узнал бы в этой старухе сварливую Гарриет Купер, бабушку Стива и Терри по материнской линии, которая вырастила их после смерти родителей. Баку стало совестно. Сколько раз в былые времена он приходил к ней в дом и ел за ее столом? А теперь, черт подери, и вовсе забыл о ее существовании. И уж конечно, ему и в голову не приходило навестить ее.
— Здравствуй, бабушка. — Терри опустилась на колени рядом с креслом, так что свет лампы падал ей в лицо. — Я заезжала утром, но ты спала, — пояснила она.