Джека вдруг осенило.
– А тот молодой парень с роскошными усами?
– Это мой анестезиолог. Он от меня без ума.
– А Стив Бауэр? Вы с ним раньше были знакомы?
– Нет.
– Вы ему нравитесь.
– Да. Но это ничем не кончится. Во-первых, он врач, а я достаточно их навидалась. А во-вторых, он мужчина. В настоящее время мне лучше держаться от них подальше.
– Мы не все плохие, – сказал Джек. – Вот я, к примеру, здесь, не так ли?
С минуту Кэтрин молчала.
– А вы подумали о том, что Рейчел может восстановиться лишь частично? Что, если она очнется, но не сможет говорить или ходить?
– Давайте сначала подождем, пока она придет в себя. А потом уже будем беспокоиться о другом.
Кэтрин бросила взгляд на часы.
– Мне пора на работу.
– Спасибо вам, – сказал Джек.
– За что?
Он задумался. Ему всегда трудно давались изъявления благодарности.
– За то, что вы сегодня пришли. За то, что рассказали о том, что с вами произошло.
– Я мало кому об этом рассказываю. Я бы попросила вас…
– Я буду нем как рыба. Спасибо вам за Рейчел. Ей повезло, что у нее такая подруга.
– Приятно слышать.
– На меня иногда находит. – Поддавшись порыву, он быстро обнял ее.
– А это за что? – спросила она.
– Не знаю. Просто мне захотелось это сделать. – Джек покосился на Рейчел: верно ли она истолковала объятие? – Стоп! – Он бросился к ее кровати.
Кэтрин устремилась за ним.
– Что случилось?
– Рейчел, пожалуйста! – Он склонился над ней. – Я видел, Рейчел.
– Что она сделала?
– Моргнула. Вздрогнула. Что-то вроде того. – Он взял Рейчел за руку. – Если ты меня слышишь, пожми мне руку. – Он подождал. Ничего. – Постарайся моргнуть. Я видел. Я знаю, что ты можешь это сделать.
– Рейчел, пожалуйста! – пришла ему на помощь Кэтрин. – Ну же! Очнись.
Они стояли рядом, склонившись над Рейчел.
– Возможно, я ошибся, – проговорил Джек. – Могу поклясться…
Сзади раздался голос Синди:
– В чем дело?
Выслушав объяснения Джека, она зашла с другой стороны кровати и начала массировать Рейчел подбородок. Они все втроем ждали, но ничего не заметили.
– Движение, вероятно, было непроизвольным, – объяснила Синди. – Когда пациент начинает приходить в себя, первыми начинают шевелиться пальцы рук и ног.
– Но у нее шевелились не пальцы, – сказал Джек, – а лицо. Может это быть началом выздоровления?
Глаза из-за стекол очков сказали: может, да, а может, нет, и Джек снова пал духом.
– Что нам делать? – спросил он.
– Продолжать с ней разговаривать. О чем вы говорили, когда заметили это движение? Могла ли она на что-то среагировать?
Джек посмотрел на Кэтрин.
– Мы говорили о нас, потом отошли к дверям, и я вас обнял. – Он поднял одну бровь. – Может, это ревность?
– Из комы людей выводили и не такие сильные чувства, – прозвучал спокойный голос Синди.
Когда Кэтрин ушла, Джек еще долго сидел на постели Рейчел. Он взял ее руки и поднес к своей щеке. Он думал о выкидыше, о мальчике, который мог бы у них родиться. Думал о ревности. Потом взял телефон. Позвонив заказчику в Бокку, он сказал, что его фирма отказывается от проекта.
Уложив в рюкзак учебники, Саманта посмотрелась в зеркало на дверце шкафчика. Она провела расческой по волосам, вытерла пальцем размазавшуюся линию под нижним веком. Наконец, так и не дождавшись Лидию, сняла с крючка бейсбольную куртку. Когда из-за угла появилась Пам Ардли, Саманта запирала свой шкафчик.
– Эй, Саманта, – воскликнула Пам, подбегая к ней. – Погоди!
Пам была капитаном группы поддержки и самой популярной девочкой в классе. Саманта и не думала никуда идти, особенно когда ее звала Пам Ардли.
– Тиг говорит, ты пригласила его на бал. По-моему, это классно. Он отличный парень. У Джейка Драмбла вечеринка. Может, зайдете?
Саманта не верила своим ушам. Если Пам была самой популярной девочкой в классе, то Джейк Драмбл – самым популярным мальчиком.
– С удовольствием, – ответила Саманта, стараясь не показывать, как она рада.
– Что ты с собой принесешь? – спросила Пам.
– А что нужно?
– Да что дома найдется – водку, джин.
– С этим могут возникнуть проблемы, – предупредила Саманта. – Мама уже неделю в коме, поэтому с нами живет отец. Это сплошной кошмар. Он сам возит нас в школу и из школы. И не спускает с нас глаз. Если он только заподозрит, что я выношу из дому водку…
Пам замахала руками:
– Тогда не надо. Как-нибудь обойдемся. Приходите в субботу к шести, повеселимся перед балом. Пока.
В среду утром Джек обнаружил в палате букет желтых роз от Бена Вулфа.
Взяв одну розу, он поднес ее к лицу Рейчел.
– Желтая, – сказал он. – И чудесно пахнет. Как те розы в Нантакете. Помнишь? Мы чудесно провели там время.
Он дотронулся розой до кончика ее носа. Затем рассказал о проекте в Бокке.
– Знаешь, дело не только в деньгах, – начал он. – Деньги тоже имели для меня значение, но лишь сначала. Я не такой уж меркантильный. Просто я стремился к успеху. Если в этом своем стремлении я потерял чувство меры, прошу прощения. Но успех всегда значил для меня гораздо больше, чем для тебя. Я словно начал двигаться в каком-то одном направлении, разогнался, а потом забыл, куда и зачем направлялся, и просто катился по инерции. Только оказавшись у цели, я сообразил, что попал не туда, куда хотел.
Джек толком не понимал, о чем говорит – о работе или о разводе. Поскольку развод уже был свершившимся фактом, он сосредоточился на работе.
– Дело в том, – говорил он, вынимая из кейса эскизы, – что от таких проектов, как в Бокке, я могу отказаться, поскольку контракты еще не подписаны. Но есть еще много других проектов, которые я обязан довести до конца. – Он развернул эскизы. Это был проект для Напы, который прислали ему срочной почтой и который еще надо было тщательно проверить и одобрить.
Он рассказал Рейчел о проекте, потом, беседуя с ней, делал новые эскизы. Раньше, когда он рисовал, она иногда смотрела ему через плечо. А он разговаривал с ней и продолжал работать. Но этот эскиз показался бы Рейчел скучным. В последнее время он не столько творил, сколько руководил, а он любил творить.
Джек только-только убрал бумаги обратно в кейс, когда пришел Бен Вулф.
Он, стесняясь, поговорил с Рейчел. Бен производил впечатление человека очень приятного, достойного и чуткого. Джеку вдруг захотелось познакомить его с Джилл.
Когда Бен заговорил о предстоящей выставке, Джек сказал, что обрамит картины сам. Так или иначе, все необходимые материалы лежат дома, а он уже не раз занимался этой работой, рассудил он. Но когда Бен ушел, Джек думал не о том, как он станет обрамлять картины. Он думал о том, как будет их писать.
Джек приступил к работе в восемь вечера и работал до четырех утра. Под его кистью на картине Рейчел появилось окруженное лесом озеро и вечернее небо в розовых и зеленых отсветах. Отложив наконец кисти, он отступил на несколько шагов от мольберта: гагары, написанные Рейчел, выглядели на новом фоне очень эффектно.
Еще через полчаса Джек доплелся до кровати. Он проснулся через три часа с чувством приятной усталости. Такого удовлетворения от работы он давно уже не испытывал.
Джек принял душ, побрился, оделся. Когда он вышел на кухню, Саманта пила кофе, стоя у стола.
– Хоуп уже встала? – спросил он.
– Встала и ушла.
– Куда?
Саманта показала взглядом в сторону жилища Дункана, и он направился к дверям. Хоуп слишком часто ходила к Дункану. Джек хотел знать зачем. Он зашагал вверх по склону к дому Дункана Блая, твердо вознамерившись узнать, что там так привлекает Хоуп.
В самом углу огороженного участка стоял бревенчатый сруб. Расположенный в стороне скотный двор был больше и новее дома. Возле него бродили овцы, которые уставились на Джека, когда он подошел ближе.