Это стало мне ясно, когда двумя днями позже я ехала вместе с Флорой встречать "нашего маленького джентльмена", как назвала его миссис Гроуз; и тем яснее, что меня глубоко взволновал случай, произошедший на второй вечер после моего приезда. Первый день, как я уже говорила, в общем скорее успокоил меня, но мне пришлось еще увидеть, как он закончился мрачным предзнаменованием. Вечером в почтовой сумке, - а почта пришла поздно, оказалось письмо для меня, написанное рукой моего патрона; оно состояло всего из нескольких слов и включало другое, адресованное ему самому, с еще не сломанной печатью. "Это, кажется, письмо от начальника школы, а он ужасно скучный тип. Прочтите, пожалуйста, и договоритесь с ним; но смотрите, не пишите мне ни слова, я уезжаю!" Я сломала печать с усилием, тем большим, что очень долго не могла на это решиться, наконец взяла невскрытое послание к себе в комнату и принялась за него только перед сном. А лучше было бы не трогать его до утра - оно принесло мне вторую бессонную ночь. На следующий день я была в полном отчаянии, не зная, с кем посоветоваться, и под конец оно одолело меня настолько, что я решила открыться хоть миссис Гроуз.
- Что это значит? Мальчика исключили из школы.
Она бросила на меня взгляд, который мне запомнился сразу, потом, словно спохватившись, сделала попытку отвести глаза в сторону.
- Но ведь их всех?..
- Распускают но домам - да. Но только на каникулы. А Майлса просят не возвращаться совсем.
Она заметно покраснела под моим пристальным взглядом.
- Не хотят брать его обратно?
- Решительно отказываются.
Она стояла отвернувшись, но тут подняла глаза, и я увидела, что они полны слез.
- Что же такое он сделал?
Я сначала колебалась, потом решила, что лучше всего просто отдать ей письмо в руки, однако это только заставило ее, не взяв письма, убрать руки за спину. Она грустно покачала головой.
- Не про меня писано, мисс.
Моя советчица не умела читать! Я поморщилась, смягчила, как могла, свой промах и развернула письмо, чтобы прочитать его миссис Гроуз, но, не решившись, снова сложила его и сунула в карман.
- Он и правда плохо себя ведет? - Слезы все стояли в ее глазах. - Эти господа так говорят?
- В подробности они не вдаются. Они только выразили сожаление, что не имеют возможности держать его в школе. Это может значить лишь одно...
Миссис Гроуз слушала в немом волнении; она не осмелилась спросить меня, что именно это может значить, и потому, немного помолчав, я продолжала, хотя бы для того, чтобы уяснить дело самой себе с помощью присутствия миссис Гроуз.
- Что он портит других детей.
Тут она вся вспыхнула, с той быстротой перехода, какая свойственна простым людям:
- Майлс! Это он-то портит?!
На меня хлынуло такое море доверия, что, хотя я еще не видела ребенка, самые мои страхи показались мне сущей нелепостью. Чтобы моя приятельница поняла меня лучше, чтобы ближе подойти к ней, я откликнулась на ее слова саркастическим тоном:
- Своих сверстников, бедных невинных крошек!
- Ужасы какие! - воскликнула миссис Гроуз. - Ну можно ли говорить такие бессердечные слова! Ведь ему и десяти лет еще нет!
- Да, да. Это просто немыслимо.
Она явно обрадовалась такому суждению.
- Вы сначала поглядите на него, мисс. А потом уж - поверите!
Мне нетерпеливо захотелось сию минуту его увидеть: так зарождалось любопытство, которое в ближайшие часы должно было углубиться до страдания. Насколько я могла судить, миссис Гроуз понимала, какое впечатление она произвела, и твердо направляла меня к своей цели.
- Еще бы вы и про маленькую леди тому же поверили! Вы только взгляните на нее, господь с ней!
Я обернулась и увидела, что Флора, которую за десять минут до того я оставила в детской перед чистым листом бумаги, карандашом и прописью с хорошенькими круглыми О, теперь появилась перед нами в открытых дверях. Она по-своему, по-детски, выражала крайнюю отрешенность от надоедливых уроков, однако глядела на меня с тем светлым детским выражением, которое говорило, что одна только зарождающаяся привязанность к моей особе заставляет ее неотступно ходить за мной по пятам. Мне же не нужно было ничего другого, чтобы почувствовать всю силу сравнения миссис Гроуз, и, заключив в объятия мою воспитанницу, я покрыла ее личико поцелуями, в которых слышался отзвук рыданий, искупающих мою вину.
Тем не менее весь остальной день я искала случая подойти к моей подруге, особенно потому, что к вечеру мне начало казаться, будто она меня избегает. Помню, что я перехватила ее на лестнице, мы вместе сошли вниз и у подножия лестницы я остановила ее, положив руку ей на плечо.
- То, что вы сказали мне нынче в полдень, я сочту заявлением, что вы никогда не знали за мальчиком ничего худого.
Миссис Гроуз откинула голову назад; на сей раз она явно и очень старательно играла какую-то роль:
- Чтоб я никогда ничего такого не знала, нет, за это не поручусь!
Я снова заволновалась:
- Так, значит, вы знали?..
- Да, да, мисс, слава богу!
Подумав, я согласилась с чей:
- Вы хотите сказать, что если мальчик никогда?..
- Тогда это не мальчик, по-моему!
Я обняла ее крепче.
- Вам больше правится, когда мальчики склонны проказничать? - И чтобы не отстать от нее, я живо подхватила: - И мне тоже! Но не до такой же степени, чтобы развращать других...
- Развращать? - Мое громкое слово не дошло до нее.
Я объяснила:
- Портить.
Она глядела на меня пристально, стараясь понять смысл моих слов, но они вызвали у нее неуместный и непонятный смех.
- Вы боитесь, как бы он и вас не испортил?
Она задала этот вопрос с таким чудесным, таким откровенным юмором, что и я тоже рассмеялась, не желая отставать от нее, смехом, звучавшим не слишком умно, и на время отступилась с расспросами из страха показаться смешной.
Но на следующий день, перед тем как нам подали коляску, я попыталась разведать о другом.
- А какая была та особа, что жила здесь до меня?
- Бывшая гувернантка? Она тоже была молодая и хорошенькая... почти такая же молоденькая и почти такая же хорошенькая, как вы, мисс.
- Ах, в таком случае надеюсь, что ее молодость и красота помогли ей! помню, нечаянно вырвалось у меня. - Кажется, он любит нас молодыми и красивыми!
- Ох, так оно и было, - подтвердила миссис Гроуз. - Вот за это он всех и любил! - Но, едва договорив, она тут же спохватилась: - Я хочу сказать, мисс, что это у него, у милорда, такая привычка.
Я поразилась.
- А о ком же вы говорили сначала?
Ее взгляд не выразил ничего, но она покраснела.
- Да о нем же.
- О милорде?
- А о ком же еще?
Ничего другого тут не могло быть, и в следующую минуту впечатление, будто она нечаянно проговорилась и сказала больше, чем хотела, прошло; я только спросила о том, что мне хотелось узнать:
- А она замечала за мальчиком что-нибудь?..