Хотел Жуков в тот вечер распрощаться с чрезвычайной комиссией: ну зачем чужое место занимать? Был ведь хорошим бойцом в своем коммунистическом полку грузолеса, случайно услыхал, как за штабелем планок двое договаривались поджечь цех. Не оробел, не стал звать подмогу, вырос перед диверсантами, как в сказке. Те не успели наганы достать, а Василий уже лоб об лоб их так саданул, что думал, не очухаются. Ничего, обошлось. После этого случая пригласили его в ЧК. Жуков по наивности подумал, что награду вручат, хоть осьмушку табаку. А начальник пожал лапу Василия и сказал, что партийная ячейка полка рекомендовала его на службу в ЧК.
И на первых порах даже поправилась новая служба. Дали ему отделение и приказали разоружить эшелон, в котором ехали явные бандиты, награбившие по дороге немало оружия, патронов, гранат и продовольствия. Тут все было ясно. Опасно, даже страшно, но как на ладони: в вагонах бандиты, их требуется обезоружить, в крайнем случае — уничтожить.
Прибыли на Владикавказскую. Приказал начальнику станции подать под эшелон паровоз. Тот ознакомился с мандатом Жукова, сказал «слушаюсь», вызвал по селектору бригаду и передал ее в распоряжение чекистов. Василий накоротке поговорил с бригадой, натянул куртку и фуражку путейца, вышел к эшелонам и сообщил, что решением горсовета их пропускают до станции Тундутово, то есть до передовых позиций южного участка фронта, а дальше Советская власть не несет ответственности ни за эшелон, ни за команду. Во избежание провокаций их будет сопровождать бронедрезина.
Бандиты обрадовались такому решению совдепа и единственно чего требовали — ускорить отправку.
Подогнали паровоз. Слесари проверили буксы, тормозные колодки, сцепления. Подошли к дежурному, доложили: вроде все нормально, можно давать отправление. Как застоявшийся в неволе конь, радостно взвизгнул паровоз, пыхнул тугой струей снежного пара, рванулся: зазвенели, залязгали буфера, загрохотали на стыках колеса.
Всего ожидали бандиты, готовы были половиной награбленного откупиться. А чтоб вот так, за здорово живешь их выпустили из города, который вот уже несколько месяцев захлебывается в крови атак, задыхается в пороховой гари артиллерийских канонад, недоедает, недосыпает, — не поверили. Свою охрану поставили на паровоз, ощетинились пулеметами.
Но никто не перевел стрелки на тупик, никто не зажег красный огонь на семафоре. Эшелон, набирая скорость, шел на юг. С ходу миновали Ельшанку, остался позади разъезд Купоросный, вышли на пустынный Бекетовский перегон, и тут паровоз затормозил, забуксовал, а скоро остановился. Остановилась и сопровождающая эшелон дрезина.
— Почему встали? Что случилось? Чего надумали? — понеслось из вагонов.
Зло заклацали затворы, зашевелились пулеметные стволы. И в этом тревожном гвалте раздался громовой голос Жукова:
— Тихо! Слушай меня! Под вагонами заложен динамит. Поворачиваю рукоятку, и вы летите к чертовой матери! Бросайте оружие и прыгайте на насыпь. Считаю до трех… Раз…
В вагонах еще громче загалдели, задвигались, затарахтели.
— Считаю, — заторопил Василий. — Два…
С матерщиной, проклятьями, угрозами начали прыгать из вагонов. Поднимая над головой руки, старались подальше отбежать от железной дороги.
— Стой! — скомандовал Жуков. — Главаря ко мне.
С подножки классного вагона спрыгнул крепкий мужчина в матросском бушлате и мичманке. Подталкиваемый двумя телохранителями, он спешно приближался к паровозу.
— Всем собраться к последней теплушке! — приказал Василий. — И чтоб без фокусов. Исполняй!
Когда Жуков докладывал о выполнении приказа, председатель даже вышел из-за стола.
— Ну и отчаянный ты парень, — восхищенно произнес, внимательно оглядев чекиста. — А если бы они отказались?..
— Взорвал бы эшелон, — без колебаний ответил Жуков.
После этой операции его назначили начальником оперативной группы. И тут начались срывы. Как будто кто заколдовал Василия. Другие приводили то лазутчиков, то диверсантов, а Жуков, сколько ни мотался по вокзалам и пристаням, кроме карманников и мешочников, ни на кого не натыкался. А контра спокойно проникала в город, била осиные гнезда, создавала мятежные центры.
«Может, не следует суетиться, метаться по перронам, выглядывая явно подозрительных, — подумал Жуков, двигаясь к вокзалу. — Надо, как старики рассказывают, выбрать поудобнее позицию, оттуда понаблюдать за толпой, по возможности послушать разговоры окружающих». И хотя не было у него уверенности в верности такого метода, но решил испытать его.