Уже в полной темноте чекисты обложили сторожку — небольшой каменный домик, прижавшийся к ажурной ограде возле калитки. На стук долго не отвечали. Наконец зашаркали то ли валенки, то ли галоши, и недовольный голос поинтересовался, кого принесли черти в столь поздний час.
Начальник отдела сжал плечо Марии. Та, подделываясь под разносчицу телеграмм, зябко шмыгая носом и переводя дух, начала объяснять сторожу, что она никакой не черт и не сатана, а служебное лицо и послана сюда сообщить, чтобы его гость в дом на Астраханской показываться не смел, потому как там засада.
— Мели, мели, Емеля, твоя неделя, — насмешливо произнесли из сеней. Там снова воцарилась тишина, подобная кладбищенской.
— Так ты понял, дед?! — крикнула Маша, приложив губы к замочной скважине. И, не ожидая ответа, добавила — Ну, я побегу обратно, а то боязно тут у вас…
— Погодь! — потребовали из сеней, и в приоткрытом дверном проеме показалась голова сторожа. — Одна?
— Одна, — жалостливо проголосила Казанская.
— Ну, заходь, — сторож утонул в темени коридора.
Маша шагнула туда, как в пропасть, и шепотом произнесла:
— Чего заходить-то? Я все передала, что Виктор Назарыч наказывал.
— Ступай в светелку, самому скажи, — распорядился сторож, открывая дверь в комнату, освещенную подвешенной к потолку лампой.
Не успела Маша сделать шага к порогу, как за ней с грохотом распахнулась дверная створка, сторож отлетел в угол, зазвенев кучей лопат, и мимо нее промелькнуло два сотрудника. Но, очевидно, в комнате были готовы ко всяким неожиданностям. Первым же выстрелом из-за печки была погашена лампа, тут же звенькнули стекла окна. Из другого угла палили прямо в темноту дверного проема.
С улицы тоже раздалось несколько выстрелов. «Значит, сумели выскочить, — подумала Маша. — Неужели он?» Она выбежала из сеней и крикнула:
— Не стреляйте!
— Не в кого уже стрелять, — успокоил ее начальник отдела. — Бородатого взяли, а того, кажется, пришили к стенке.
Он направился к сеням, обращаясь к невидимому сторожу!
— Иди в комнату, старик. Зажги другую лампу или фонарь. — Повернулся к углу дома, позвал: — Сергеев, веди задержанного.
Сторож, глубоко вздыхая и приговаривая про грехи наши тяжкие, засветил другую лампу. Маша взглянула на убитого. Это был не Угрюмов и даже не каптенармус. Она стала ожидать задержанного. И, как только в тусклом свете показалась высокая статная фигура бородатого человека, девушка ощутила страшную усталость. Если бы она не прислонилась к стене, ноги не удержали бы ее. Бородатый сделал шаг, поднял голову и… застыл. Несколько секунд Угрюмов глядел на Машу, а затем со злой иронией произнес:
— Старый идиот. На какого живца клюнул…
Милосердие
— Не терзайте их больше… — глядя вслед троим, подталкиваемым конвоирами, просительно приказал генерал следователю.
…Давно ли этот аляповатый серый листок (в буквальном смысле серый, потому что в царицынских типографиях не оказалось ни рулона приличной бумаги), тенденциозно нареченный «Голосом Руси», аршинными буквами извещал жителей и святое воинство о том, что победоносная Добровольческая армия, освобождая одну за другой русские области от ига безумцев и предателей, неудержимо движется к старинным московским кремлям?.. Хотя подобное словосочетание всегда коробило своим невежеством утонченный литературный вкус барона, знавшего в белокаменной лишь один Кремль, ему вместе с бойкими щелкоперами тоже тогда казалось, что недалек день, когда исполнятся пророческие слова вождя великой армии-спасительницы Антона Ивановича Деникина.
Но теперь, спустя два месяца после взятия Царицына, командующий Кавказской армией — ударной силой деникинцев — барон Петр Николаевич Врангель не может сказать, что стал ближе к Москве, чем был в июне. Даже успешный рейд генерала Мамонтова, дотянувшего свой конный корпус по тылам большевиков до Тамбова, не казался сегодня вестью о скором малиновом звоне. Напротив, короткие лихаческие депеши с места событий каплями сомнений дополняли чашу тревоги.
Отмечая на карте рывки Мамонтова, командующий невольно считал не версты, отделяющие белую гвардию от Москвы, а оторванность корпуса от фронта, оголенность северного участка, возможность красных воспользоваться рейдом и бросить на Царицын части Десятой армии, отошедшей за Камышин. Именно отошедшей, а не в панике бежавшей, как ему докладывали в жарком июле, В этом генерал убедился три дня назад, когда полк пехоты и отряд моряков Волжской военной флотилии, сосредоточившись скрытно у села Городще и в районе металлургического завода ДЮМО, предприняли штурм города. Лишь благодаря прекрасной работе контрразведки удалось в последний час заполучить сведения о готовящейся операции и принять меры для отражения штурма.