— Хватит. Мы верим. Здесь вот какое дело, Володя…
Он обнял парнишку за худенькие плечи, наклонился к нему и зашептал над самым ухом…
На следующую ночь Тарас Залета, переодетый в простую крестьянскую одежду с Иванового отца, уже ночевал в копне сена во дворе Володи Струка.
Тамара и эти чудесные мальчишки делали все, чтобы поставить майора на ноги. Он уже мог самостоятельно ходить, и надо было думать о будущем. Правда, ходил он еще плохо, нога была синяя и тяжелая, как бревно, но имеет ли он право каждый день и каждый час накликать беду на своих спасителей? Если его выследят, то и они пострадают. Нет, этого допустить майор Залета не имеет права. Пришел конец его лежанию в сухом и пахучем сене…
С наступлением темноты Тарас Залета перешел, как всегда, в хату. Там его ждала Тамара с ужином, чистыми бинтами и ребята — Анатолий, Иван, Борис, Володя. Володя сразу же выбежал во двор — караулить, остальные остались в хате. Майор наскоро поужинал, выкурил козью ножку, положил на стол руки и сказал:
— Вот что, дорогие друзья, завтра или послезавтра — в дорогу. Не хочется с вами расставаться, а надо. Буду пробираться к фронту.
— Я возражаю, — решительно запротестовал Анатолий. — Не заметите, как угодите в лапы полиции или гестапо… Надо искать пути к партизанам. Говорят, что в Лохвицких лесах уже объявились. Совсем недавно мост взорвали. А еще напали на автоколонну — девять машин сожгли.
Майор покачал головой:
— Не знаю я к ним пути, да и вы не подскажете… А сидеть больше не могу… Если бы не нога, давно бы уже был в строю, на своей земле.
— Разве вы сейчас на чужой? — спросил Анатолий.
— Да это так говорится, — грустно улыбнулся майор. — Поймите, друзья, так надо. Пока не настала зима, я должен добраться до линии фронта и перейти ее. Другой дороги нет.
— Хорошо, — сказала Тамара после долгого молчания. — В копне сена действительно не перезимуешь… Говорите, когда вам собрать еду в дорогу. Да и бинтами, йодом надо запастись…
Расходились поодиночке. Майор вернулся в свое укрытие, Тамара, Иван и Борис пошли домой. Анатолий остался ночевать у Володи: вот-вот должен наступить комендантский час, ему же в центр города идти, а там полно патрулей.
…День выдался теплый и солнечный. Володя смотрит в окно, а сам думает: страх, как надоело ему день и ночь сторожить то на улице, то во дворе, выглядывая, не идут ли полицаи. Почти две недели не был в городе… Майор то спит, то просто так отдыхает в сене, к нему запрещено подходить… Не с кем даже словом обмолвиться. Только воробьи чирикают, дразнятся…
Володя выходит на двор. Он только немножко пройдется, почитает новые объявления и приказы, расклеенные повсюду фашистами.
Перед ним лежала широкая улица, заросшая спорышом. Она вела к станции, оттуда простиралась мостовая к самому центру города, где шумел базар.
В последнее время на рынке появилось множество различных зажигалок, мышеловок, самодельных примусов, гребешков, ложек и другой всякой всячины. В магазине все исчезло, вот и начали люди сами мастерить все необходимое. Очень нравилось Володе рассматривать зажигалки. Здесь были маленькие сверкающие пистолеты, сапожки, самоварные трубы, собачки, лошадки… Нажмешь на ее гриву — сразу из ноздрей выскакивает пламя… А один мужчина, безногий и всегда подвыпивший, приладил зажигалку к обыкновенной железной школьной ручке. С одного конца ручка, с другого — под колпачком колесико и фителек…
Замечтавшись, Володя и не заметил, как оказался на площади. Здесь его встретил Васька с базара. Васька поманил пальцем, подвел к забору, сказал шепотом:
— Посмотри, что у меня…
Васька развел полы своего грязного пиджака, и Володя увидел бесчисленное множество приколотых к подкладке шпилек. Мальчишка ахнул от удивления:
— Где ты взял?
— Эге-е! — осклабился Васька. — Много будешь знать, скоро состаришься. — Ткнул пальцем в голову. — Шевелить мозгами надо. У меня еще не такое есть…
Васька достал из-за пазухи маленькую губную гармошку и показал Володе:
— Видишь? Итальянская!.. За бутылку самогона выдурил у солдат.
— Зачем она тебе?
— Вот глупый! Научусь играть, буду зазывать к себе покупателей.
— Они слюнявили ее, слюнявили, а теперь ты…
— Ничего, зато деньжата поплывут ко мне в карман.
— Что ты с ними, с деньгами, делать будешь? У тебя и сейчас, наверное, тысяч сто есть. А если запретят их?
Васька застегнулся, погладил себя ладонями по звенящим полам пиджака.
— Эге-е… Это кто же запретит?.. Чего ты мне голову морочишь?.. Вот как понаедут бабы, как увидят! Каждой надо шпильку… Особенно девушкам. Разве я не знаю? Будут у меня деньжата…