— Эта дикая страна стоит своими глиняными ногами на куче золота.
— Что вы имеете в виду? — спросил начальник, чем-то серьезно озадаченный. — Где вы видели золото?
Вольф подбежал к подоконнику, нагреб из цветочного горшочка пригоршню влажной земли, выкрикнул:
— Вот золото! Чистое золото самой высокой пробы!
Начальник удивленно поднял брови, он ждал объяснений от своего подчиненного.
— Мощный жирный чернозем с редкой зернистой структурой. Девять процентов гумуса. Толщина слоя — полтора метра. Фруктовое дерево поливают только один раз при посадке, дальше оно не требует человеческих рук.
Как и надеялся Вольф, слова произвели надлежащее впечатление. Начальник управления покачал головой, прищелкнул языком. В Саксонии у него двести гектаров земли, каменистой, как дресва. Пауль Вольф об этом знает. Он, как собака, заглядывает начальству в глаза и шепчет:
— Сто железнодорожных платформ, нагруженных такой землей, равносильны… равносильны сейфу с золотом.
Начальник управления хищно улыбнулся. Его глаза теперь уже не смотрят на жалкое лицо следователя, а сверлят безжалостно:
— Не хочет ли герр Вольф сказать, что немецкая армия находится здесь временно? Что мы не завоевали на веки веков Украину?
Вольф хотел что-то произнести в свое оправдание, но из его горла вырвался лишь свист, хриплый и короткий, как последний вздох умирающего.
Барон пренебрежительно посмотрел на следователя и спросил ехидно, язвительно:
— У вас, герр Вольф, кажется, есть серьезное задание? Когда вы имеете намерение доложить о его выполнении?..
Что мог ответить Вольф? Конечно, пообещал вскоре закончить следствие и подать список руководителей подполья. И он его подаст, во что бы то ни стало подаст…
Вольф откинулся на спинку кресла:
— Ну хорошо, погорячился я немного. Такая уж у меня служба. Но не будем сейчас об этом… Я тебя понимаю, хорошо понимаю. Ведь речь идет о родном отце… Самое главное, надо сначала успокоиться, а потом подумать. Вот ты не веришь свидетелю. Напрасно. Он путает, потому что боится: ведь давал показания на суде против твоего отца. Говоришь, позвать сюда мать? Конечно, легко можно сделать. Но зачем ее травмировать? Она и так убита горем… Давай уясним все сами. Вот пойдешь, как следует подумаешь, а потом скажешь…
Кто выдал Тараса Залету? Кто подослал полицаев к Володе Струку, который, казалось бы, не вызывал никакого подозрения? И закончилась ли вся история арестом только майора и Анатолия? Ведь и они, Борис, Иван и Тамара, не раз и не два бывали у Володи. Может, их тоже выследила полиция?
И куда девался Володя? Точно было известно, что он убежал из полиции, вернулся домой. Но с тех пор парнишка нигде не появлялся — ни на улице, ни на базаре, ни в своем дворе. Копна сена, в которой запрятался майор, была разбросана, ветер разносил сено по двору и по огороду. Вот уже второй день жалобно блеяла в сарае коза, как видно и некормленая и непоеная.
Напрасно Тамара уговаривала Бориса не ходить к Володе домой — а что, если там засада? — он не послушался. Вошел прямо во двор и постучал в дверь. Ему никто не ответил. Тогда Борис легонько нажал на щеколду, дверь открылась, и он увидел Володю, в кровати. Мальчишка сильно похудел, был бледен.
— Что с тобой? — спросил встревоженно Борис.
— Заболел, — объяснил Володя таким слабым голосом, словно он говорил из глубокого колодца.
— Простудился?
— Нет.
— Чего ж тогда?
— Оттого, что забрали майора и Толю. Виноват во всем я…
— Ты?! — выкрикнул Борис. — Ты их выдал полиции?!
— Я…
— Что же ты получил за майора, иуда? — прошипел Борис. — Сколько тебе дали в полиции, гад? За сколько марок продал майора и своего товарища в придачу?
Володя слабо покачал головой:
— Никого я не продавал. Я сказал о майоре Ваське с базара…
— Сказал? Ваське?.. Значит, ты враг народа…
— Враг…
Слезы тихонько потекли по щекам. Володя плакал.
— Я знаю, что я враг, но я не нарочно.
— Что ты сказал ему?
— Что я разговаривал с советским майором… и что он обещал написать обо мне в газету…
— А еще что?
— Еще, кажется, говорил, что стерег майора от полиции.
— Больше ему ничего и не надо. И этого достаточно… Для чего же ты, дурак, болтал языком?
— Васька задавался передо мной… Мне ему надо было нос утереть!
— Молодец, утер…
Борис плюнул и направился к выходу. Володя вскочил с постели, схватил его за полы пиджака худыми, как соломинка, руками.
— Боря, я не хотел… Слышишь? Так и скажи всем. Вон там, — он показал в окно, — вон там, под тем берестом, я закопал свой пионерский галстук. Положи его со мной, когда умру… А еще забери козу, а то она сдохнет…