Он попробовал связаться с сестрой, но та была слишком рассеяна, чтобы заметить это.
Тьфу.
«Я обречен голодать в одиночестве», — драматично подумал Люк, в то же время обиженно дуясь за то, что его даже не похвалили за хорошо проделанную работу! Какого ситха?!
Тут очевидно в ответ на предыдущее замечание Люка его отец бросил в него протеиновый батончик. Парень чувствовал, что у джедая наконец иссякло терпение, и примолк. Он помнил, как Бен ему всегда говорил, что отец плохо контролировал свои порывы и часто с трудом сдерживал эмоции, и прямо сейчас Люк чувствовал, как в его будущем родителе закипает гнев.
Однако мальчик был далек от того, чтобы испугаться. В конце концов, он весьма ловко избавился от Гривуса так, как его отец и мечтать не мог!
— Фу, — не удержавшись заметил Люк, разрывая обертку батончика, который выглядел весьма не аппетитно. — Что это за штука? Это выглядит отвратительно.
— Нищим выбирать не приходится, — коротко ответил отец, а потом зыркнул на него, и резко добавил: — Ты хоть представляешь, в какой опасности мог оказаться?
— Я прекрасно справился! — воскликнул Люк, а потом надулся. — Я позаботился о нем! Раз, два, три и все! Просто и быстро! Он был всего лишь крохотным роботом, подумаешь велика беда!
Оби-Ван обернулся и изумленно посмотрел на него.
— «Крохотный робот»?
Люк недоверчиво хмыкнул, и изумленно сказал:
— Не могу поверить, что ты это сказал!
Они находились в гиперпространстве, поэтому оба джедая теперь обернулись и уставились на мальчика.
— Тебе придется объясниться с Советом, когда мы вернемся, юноша, — упрекнул его Оби-Ван. — Независимо от того, считаете вы так или нет, вы могли бы поставить под угрозу жизненно важную миссию. Генерал Гривус был не из тех, с кем можно шутить. Он был источником горя для Республики с самого начала войны.
— Все зависит от того, о ком в этой Республики ты говоришь, — пробормотал Люк, откусывая от батончика.
Фу, эта штука отвратительна.
— Канцлер-шмацлер, вот, похоже, использует ситуацию в своих интересах, — продолжал ворчать мальчик.
Когда рыцарь повернулся, без сомнения, чтобы защитить этого монстра, Люк внезапно взорвался:
— Прекрати быть столь преданным этому парню! Любой, у кого есть хоть одна клетка мозга, может сказать, что этот чудик полон темноты, как провалы Утапау! Сила знает, почему все вы, идиоты, все еще хором поете ему дифирамбы! — он сделал еще один яростный укус, случайно прикусив при этом губу, но продолжил: — Этот парень хуже любого хатта.
— Я не знаю, откуда у тебя эта неприязнь к канцлеру, но я хочу, чтобы ты знал, Люк, — предупреждающе сказал его отец, — на Татуин многая информация доходит искаженной, а то и устаревшей. К тому же у тамошнего народа есть естественная неприязнь к Республике. Так что не все из того, что ты думаешь, что знаешь, на самом деле правда.
— О, так значит это ложь, что великий канцлер держится за свои чрезвычайные полномочия так же стойко, как Джабба Хатт держит свой вес? — язвительно воскликнул подросток.
— Канцлер обладает такой властью только потому, что генерал Гривус оставался угрозой. Теперь, когда генерал потерпел поражение, канцлер, естественно, откажется от своей власти, — уверенно сказал рыцарь.
— Ага, тогда я-королева Набу, — презрительно фыркнул Люк.
Джедай начал возражать, но Люк уже не слышал его. Лея, которая была загадочно тихой во время всего путешествия с Корусканта и битвы с генералом Гривусом, внезапно прервала свое молчание.
— Люк, все в порядке? Ты, кажется, чем-то недоволен, — сказала она
Люк проглотил последний кусок пайка, и уныло сказал:
— Папа опять Палпатина защищает. А еще я умираю с голоду, а у них нет ничего, кроме этих отвратительных батончиков!
Лея тихо фыркнула, и укоризненно сказала:
— Люк, ты же знаешь, что он должен и защищать Палпатина.
— Да, но это не значит, что мне это должно нравиться, — капризно ответил Люк, с трудом удержавшись оттого, чтобы не топнуть ногой.
Его сестра тем временем вздохнула, и подозрительно мрачно произнесла:
— Я тут просматривала календарь, пока вы разбирались с Гривусом. Кстати, они же убили его?
Эээ… И как вот ответить на этот вопрос?
— Нууу… Он мертв… — неловко протянул Люк уже предчувствуя нотацию от своей близняшки.
— Я так понимаю, это ты убил его, — с неодобрением сказала Лея совсем не удивившись, а даже заранее уже догадываясь, что ее брат что-то такое и вытворит. — Надеюсь, никто хотя бы не пострадал?
Но прежде, чем он успел ответить, она уже сменила тему, продолжив, как ни в чем не бывало, вещать:
— …как я уже сказала, я заглянула в календарь, и составила последовательность событий. Ну так вот, генерал Гривус потерпел поражение за шесть недель до нашего рождения, что означает, что у тебя есть всего шесть недель, чтобы исправить любой ущерб, который ты мог успеть нанести, или уже нанес, и вернуться в наше время.
— О, — вымолвил Люк, который только сейчас стал осознавать насколько серьезно он влип. — Ладно, и что мне теперь делать? Как я должен заставить папу разозлиться на Совет джедаев, настолько сильно, чтобы он пал? А Палпатино? Как мне убедиться, что он отдаст приказ 66? Ситх! А мне ведь еще надо придумать как вернуться. Кстати, что будет, если я не вернусь?
— Я понятия не имею. Но ожидай наверняка что-то не очень приятное, — удрученно сказала Лея.
— Например, мы перестанем существовать? Класс! — расстроено сказал Люк. — Хотя я не понимаю! С какой-то же целью меня сюда Сила привела…
— Люк, послушай меня. Ты не можешь больше возиться со временем,— серьезно сказала Лея. — Перестань дурачиться и соберись. Наша судьба может не иметь ничего общего со временем нашего рождения, но наше нынешнее существование, прямо сейчас, зависит от того, когда мы родились и в каких обстоятельствах.
— Но!.. — заупрямился подросток.
— Нет, Люк! Ты должен заставить Палпатина отдать приказ 66, и убедится, что наш отец задушит нашу мать, в определенный момент, как и было в первоначальной линии времени. В нашей линии. Запомни, он должен сделал это на Мустафаре! — строго сказала Лея тоном нетерпящим возражений.
— Что? Почему? Какое отношение имеет удушение мамы к нашему рождению? — непонимающе спросил Люк.
— Потому что насколько я понимаю, мы родились раньше, чем должны были. Стресс, который вызвал наш отец у матери своим нападением, стал причиной того, что у нее начались преждевременные роды. Именно тогда, именно так, и не как иначе. Если мы родимся даже раньше этого срока, при условии, что мы не умрем вскоре после этого, твое существование—и мое-будет полностью переписано. То же самое касается и тех, кто родился уже после нас, — терпеливо объяснила Лея.
— Но когда бы мы ни родились, мы все равно останемся Люком и Леей. Я не понимаю, какое это имеет значение, — раздраженно возразил подросток, отчаянно не желая устраивать удушье собственной матери.
— Это имеет значение, потому что ты отождествляешься с тем младенцем, который должен родится именно в тот момент, когда мы родились. Если наши даты рождения изменятся, нас заменят наши другие версии, балбес. А мы просто перестанем существовать. Хотя с учетом того, что я нахожусь в правильном времени, меня это может и не коснуться. Но там где сейчас ты… это может стать альтернативной линией времени. С другим Люком и Леей. А ты… Ты просто исчезнешь, — печально констатировала девушка, которую и саму не вдохновляла такая перспектива.
После этого Лея затихла, а Люк погрузился в размышления.
— Хм, — наконец протянул он. — Я так понимаю может быть два исхода. Либо я перестану существовать… либо я застряну в этом моменте времени, не в силах вернуться, а ты просто исчезнешь из моего сознания.
— Или нет. В любом случае у тебя есть всего шесть недель, — сообщила ему Лея. — Постарайся исправить то, что натворил и направить события в правильное русло и сроки. Очень важно учесть время и места! Не забудь! Я буду помогать тебе, чем смогу.