После рабочие принялись за дело: подняв тяжелую крышку гроба и заколотив ее, навсегда скрывая любимого человека, они взялись за тугие концы веревки и приподняли гроб, потом медленно-медленно начали опускать его в яму.
С каждым сантиметром у меня сжималось сердце, а мамины всхлипы учащались. Я мысленно молила остановиться рабочих, не в силах смотреть на то, как любимого брата придают земле. Закрыв глаза, я попыталась снова взять себя в руки. Мне нужно быть сильной. Только вот, сила куда-то исчезла, как только гроб достиг песчаного дна.
Грудную клетку сжали чьи-то невидимые цепкие и сильные руки, отчего я готова была вот-вот задохнуться от боли.
— Дима…
Прикусив до крови губу и почувствовав во рту соленый привкус, я отошла в сторону, подальше от ямы и стоявших у нее людей. Денис проследовал за мной, видя, что мне стало плохо.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он. — Ты такая бледная…
— Все в порядке, — глухо сказала я, чувствуя как в висках запульсировала кровь, и как перед глазами окружающий мир начал медленно-медленно покачиваться из стороны в сторону. Нет, я не упаду в обморок. Только не сейчас. На всякий случай я взялась за руку Дениса, боясь и правда, потерять землю из-под ног, но, слава богу, через пару минут головокружение отпустило меня. Я снова взглянула на родителей.
Мама с папой стояли и смотрели, как рабочие засыпают яму, ловко и умело. Конечно, это их работа. Они, наверное, уже много раз выкапывали бездонные ямы-убежища для мертвецов.
— Прощай, сынок. — Проговорила мама, опуская голову на папино плечо. Они так стояли еще несколько минут, пока рабочие засыпали могилу и устанавливали памятник.
— Я устала, — сказала я, стоящему рядом Денису.
Парень хмыкнул:
— Не думал, что буду на похоронах собственного друга.
— А я брата, — почти прошептала я.
— Чертова судьба.
Кладбище «Воскресенское».
Свежая могила и холодный мраморный памятник. Венки.
Здесь больше нечего делать живым. Мы уходим прочь, зная, что боль потери надолго поселилась в наших сердцах. Каждый из нас понимает, что жизнь уже никогда не будет прежней. Дима ушел, оставив нам лишь горе и память о нем. Теперь я понимаю, что он ощущал, когда умерла Таисия. Невыносимое, ужасное, жгучее, раздирающее на куски чувство. Чувство, способное кардинально поменять всю твою жизнь. Вывернуть наизнанку всего тебя, превращая в лишенное эмоций существо.
Глава десятая
Глава десятая
Прошел почти месяц, унося вместе с собой зимние праздники и день моего рождения. Для нашей семьи долгожданные всеми людьми праздничные дни первый раз в жизни были просто обычными, ничем не отличающимися от предыдущих. Не было ни вкусной домашней еды, ни украшенной елки, не было и ощущения волшебства, обычно всегда присутствовавшего в новогоднюю ночь. Первый Новый год без Димы. Это кажется каким-то абсурдным и абсолютно нереальным. Только вот, Димы нет. Куда уж реальней? Сейчас мне кажется, что уже никогда не наступит время для чего-то праздничного и светлого. Это праздничное и светлое будто осталось в счастливом прошлом, в памяти. Не думала, что в свое девятнадцатилетие я не услышу радостных поздравлений брата и не увижу очередного приятного от него подарка. Но, жизнь такая штука… нужно всегда быть наготове.
Наступили зимние каникулы. Я искренне была рада им, так как у меня напрочь отсутствовало желание посещать места, где находится огромное скопище людей. Да и на саму учебу стало абсолютно плевать. Дело в том, что после того, как в твоей жизни случается страшная трагедия, ты осознаешь, как на самом деле хрупка человеческая жизнь, и что очередного завтра может и не быть, а все, что ты делал до, оказывается лишь какой-то глупостью. Зачем делать что-то, если завтра ты умрешь? Да, если так рассуждать, то можно вообще не выходить из дома, покрываться пылью и деградировать. Но, какая разница? Для чего мы вообще в этом мире? Мы рождаемся, живем и умираем. Вот и вся правда.
Раньше я мало задумывалась о таких вещах. Но стоит чему-то страшному ворваться в твою размеренную жизнь, как все идет наперекосяк: твой мир становится хрупким, кажется, что он вот-вот рухнет, оставляя после себя лишь горстку пепла, легко уносимую ветром. А голову, и так измученную постоянными мыслями, начинают атаковать вопросы. Много вопросов, о которых я действительно никогда в своей жизни не задумывалась. Я просто жила, знала, что мне делать дальше, знала, для чего я это делаю и меня все устраивало. Но не сейчас. Как же на самом деле это сложно… сложно окунаться в такую жизнь, полную вопросов и отсутствием на них ответов.
В первый день каникул мне совершенно не хотелось оставаться одной. У меня сердце сжималось, а душа уносилась прочь от осознания того, что я больше не увижу Диму. Но Машка не позволила мне погрузиться в полное отчаяние: девушка предложила сходить куда-нибудь, развеяться. Но в итоге мы решили, что лучше походов могут быть только посиделки в гостях: я пригласила девушку к себе. Северинцева радостно захлопала ресницами, когда я озвучила свою мысль. Прошлый поход к ней домой сорвался, а значит, наступила моя очередь приглашать девушку к себе.
По дороге домой мы накупили попкорна, чипсов и колы. И вот сейчас, мы лежим на кровати в моей комнате и почти досматриваем первую часть "Один дома". Но как бы ни казалось все спокойным и душевным, весь фильм мои мысли витают где-то далеко. Воспоминания и рассуждения о том, кто убил брата, лезут в голову и не дают сосредоточиться на том, что происходит на экране ноутбука. То и дело в памяти всплывали слова следователя Нестеренко:
— Мы не нашли тех ребят, что избили вашего брата. Мои парни прочесали всю местность, где ваш брат мог быть в тот день, то есть преимущественно периметр от вашего дома до университета, но никаких свидетелей драки мы не нашли. Также мы запросили распечатку телефонных звонков Дмитрия. Нас заинтересовал один номер, с которого было сделано много входящих звонков вашему брату незадолго до его убийства. Но и тут ничего хорошего. Звонившей оказалась некая Елизавета Колосова. Мы допросили ее, но оказалось, что она недолгое время встречалась с вашим братом, и тот ее бросил. А девушка не могла пережить расставания и постоянно ему звонила, надеясь на то, что сможет его вернуть.
Так, следствие, благополучно проверив данные зацепки, снова оказалось на месте: без версий и без подозреваемых. Конечно, тех парней, что якобы избили брата, вообще не существует. Только вот эта темная лошадка Колосова не давала мне покоя. Хотелось самой расспросить ее о брате. Может, эта девушка что-то скрывает или вдруг еще что-нибудь. Тем более, я ничего о ней не слышала от брата. Глупо надеяться, что следователь эту Елизавету плохо допросил, но, кто знает: люди многое не договаривают, особенно если в "игру" вступает милиция.
— Май, ты в порядке? — спрашивает Маша, щелкая пальцами перед моими глазами.
Девушка, до этого лежавшая на кровати, уже сидит передо мной. Я рассеянно перевожу взгляд на ее грустное лицо и мигом выхожу из оцепенения.
— Да, — тихо отвечаю я.
На экране ноутбука красовалась теперь лишь черная картинка, на которой вырисовывались субтитры: я даже не заметила, как закончился фильм.
— Не вижу, — вздыхает она. — Ты смотрела в одну точку практически весь фильм. Тебе неинтересно? Я беспокоюсь. — Я вижу, как девушка хмурит лоб, отчего на нем образуются еще пока неглубокие морщинки.
— Я просто задумалась, Маш. Знаешь, в голове сейчас много чего творится.
— Да, я понимаю, просто… просто ты меня пугаешь. Прошел почти месяц, а ты…
Я вскидываю вверх руки и резко перебиваю девушку:
— Месяц? Маша, я знаю, сколько прошло времени. Только вот ты думаешь, что мне хватит какого-то жалкого месяца, чтобы справиться с тем, что произошло? — я закрываю глаза и запускаю пальцы в волосы, как будто это действие может помочь мне привести мысли в порядок.
— Прости… я всего лишь переживаю, — грустно произнесла Маша, отчего я тут же ощутила вину.