Дело принимает еще более опасный поворот.
Кое-как встаю и медленно добираюсь до двери. Дергаю за ручку, но, как и следовало ожидать — ничего не происходит. Снова замкнутое пространство, снова заточение. Как же я устала от всего этого.
Добираюсь обратно до того места, или вернее уголка, в котором я очнулась, и сажусь на пол, обхватываю руками колени и начинаю ждать непонятно чего.
Приблизительно через полчаса дверь открывается, и кто-то бесшумно входит в помещение. Я напрягаюсь всем телом, ожидая самое худшее, понимая, что хуже Дениса уже ничего не может быть.
— Наконец-то ты очнулась, — вкрадчиво произносит он, отчего я вздрагиваю и начинаю сжимать колени еще сильнее, будто хочу уменьшиться в размерах и исчезнуть, превратиться в пыль. — Прошу прощение, что тебе уже второй раз приходится терпеть все эти неприятные перемещения. Наверняка, у тебя чертовски болит голова. Но ничего-ничего. Это был последний раз.
Не вижу, но ощущаю всем нутром, как этот подонок удовлетворенно усмехается. Сегодня, вот в эту минуту, он сам Бог, Творец, держит в своих грязных руках мою хрупкую человеческую жизнь.
— Вставай, Майя, я приготовил кое-что для тебя наверху.
— Я никуда с тобой не пойду, — процеживаю сквозь зубы, ощущая, как каждая клеточка моего тела наполняется адреналином.
— Ладно. Я всего лишь предложил мирный способ твоего перемещения наверх. В любом случае, хочет ты того или нет, но ты пойдешь со мной.
Тут Денис в два шага приближается ко мне, хватает меня за волосы и тянет на себя. Я вскрикиваю и нехотя приподнимаюсь, а он продолжает тянуть дальше и одновременно делать шаги к выходу.
— Отпусти меня! Мне больно! — ору во весь голос, одновременно пытаясь отбиваться.
Одной рукой держусь за волосы, а другой колочу его по руке; торможу ногами, замедляя его ход. Но Денис сильнее меня, и вскоре мы оказываемся на лестнице, ведущей куда-то вверх.
— Первое правило для пленника: всегда слушайся, что тебе говорят. Иначе можно остаться без скальпа или еще чего-нибудь раньше положенного времени. — Денис говорит это, как только мы выбираемся из подвала и оказываемся на улице.
Он тут же отпускает меня и отталкивает от себя. Я пытаюсь отдышаться, одновременно оглядываясь вокруг.
— Красивый пейзаж, не правда ли? — его глаза горят сумасшедшим огнем; он разводит руками, как бы описывая пространство вокруг себя.
А я немало удивляюсь, так как понимаю, что мы находимся на опушке посреди леса. Подвал, в котором я находилась, явился пристройкой к старому деревянному дому с заколоченными окнами. Кто бы ни жил в этом доме раньше, он оказал огромную услугу Денису, предоставив ему место для совершения преступления. Я даже представить себе не могу, как далеко мы вообще находимся от цивилизации.
— Ты, наверное, хочешь знать, где мы? — продолжает он, вопросительно оглядывая меня. — Это охотничий домик моего отца. Когда-то давно он загорелся охотой. Купил себе ружье, нанял рабочих, чтобы они построили ему этот дом, и каждый раз, как только он решал отдохнуть, он ехал сюда. Брал с собой своих друзей, и на протяжении нескольких дней его не было ни видно, ни слышно. Правда, стрелком он оказался никудышным: за несколько лет ни разу не привез домой подстреленной утки или дикого кабана. Именно поэтому, он бросил свое увлечение и перестал ездить сюда. Но дом остался, как видишь. — Денис умолкает и запускает пятерню в свои и так растрепанные волосы. — Кстати, мы находимся в двух часах езды от города, и на много-много километров вокруг — ни души. Здорово, правда?
Мое сердце падает куда-то вниз, дальше, чем собственные пятки: под землю, к самому центру земли. Я чувствую, как у меня трясутся ноги и руки. Он убьет меня прямо здесь, посреди леса, и никто точно не найдет мою могилу. Вот, какую смерть я заслужила. Только… за что?
— Денис, — шепчу я, — зачем ты это делаешь? Неужели в тебе нет и капли человечности?
Он вздыхает, как будто ему задавали этот вопрос много-много людей до меня, и ему это немало поднадоело.
— Майя, ты думаешь, я хотел тебя убивать? В самом начале у меня даже мысли об этом не было. Но ты же не послушала меня, когда я предупреждал тебя не лезть не в свое дело. Вот и получай. И да, не стоит винить меня за свое чертово упрямство.
Денис прохаживается взад и вперед, положив руки в карманы своей джинсовой куртки. Позади него, на деревянной колодке, я замечаю ружье, и у меня тут же холодеет в венах кровь.
Успею ли я почувствовать боль, прежде чем пули пронзят мои жизненно важные органы? Или Денис будет стрелять в другие места, отчего я буду умирать медленно и ужасно, теряя кровь?
А что, если попробовать вырвать у него оружие и взять ситуацию под свой контроль? Нужно только заговорить ему зубы. Даже если ничего не получится, я должна хотя бы попытаться. В конце концов, терять мне уже нечего.
— Хорошо, — говорю я, пытаясь незаметно для Дениса приблизиться к лежащему оружию, — я поняла, что во всем виновата только я. Но мой брат? Неужели ты так сильно ненавидел его, что решил жестоко убить?
Делаю несколько шагов вперед, пока убийца продолжает задумчиво маячить по периметру. Выглядит сегодня он еще более сумасшедшим, чем обычно, чем Леся, чем другие сумасшедшие в этом сумасшедшем мире. Даже боюсь представить, что творится у него в голове.
— Твой брат, Майя, обидел единственного человека в этом мире, который мне не безразличен. Именно поэтому он обязан был поплатиться за то, что совершил.
Еще шаг.
— Денис, но ты не думал, что мой брат не виноват? Никто не виноват, что твоя Ярослава влюбилась именно в него, в человека, чье сердце было навсегда отдано другой?
Парень останавливается и задумчиво оглядывается на меня. Затем по его лицу растекается ленивая улыбка:
— Мне плевать. Так или иначе, но Ярослава из-за него стала инвалидом. Именно из-за твоего брата Яре было очень больно и плохо.
— Денис! — повышаю голос я. — Ей стало еще больней после того, как ты убил Диму! Ты собственными руками делаешь той, кого любишь, только хуже. Неужели ты этого не понимаешь?
— Нет, Майя, это ты не понимаешь. Ты не представляешь себе, какого это один единственный раз по-настоящему кого-то полюбить и узнать, что этот кто-то плевать на тебя хотел. Что он любит совершенно другого человека и готов ради него на все. Даже слепо умереть.
Денис поднимает голову вверх и внимательно начинает изучать небо, будто там, где-то наверху, есть все ответы на его вопросы: почему? за что так с ним?
А небо молчит, лишь его серый цвет говорит о том, что скоро пойдет дождь. Если я не отберу у Дениса оружие, то моему бездыханному телу придется еще и в яме-луже гнить.
— Знаешь, я мог бы отомстить самой Ярославе, но… предпочел просто оставить ее в покое. Я, клянусь, хотел попытаться забыть ее, лишь бы только знать, что она счастливая. Но нет, надо было твоему брату все испортить.
Лицо Дениса приобрело гневный вид. Видимо, при воспоминании о том, что натворила Яра, у него вскипает в венах злость.
— Да, все мы не идеальны и совершаем глупости, — говорю я. — Но это был выбор Ярославы. Она так решила, а не мой брат.
— Нет-нет. Иногда мы думаем, что сами решаем, как нам поступить, но не замечаем, что к этому решению нас подводит другой человек, понимаешь? Между нашим решением и чужим влиянием очень тонкая грань. Здесь эта грань была нарушена.
Усмехаюсь.
— Денис, ты сумасшедший человек. Тебе нужно лечиться.
В ответ на мой смешок, парень разражается громким хохотом, отчего мне становится не по себе. Я пугаюсь и съеживаюсь от неожиданности.
— Майя, все в этом мире сумасшедшие. Кто-то больше, а кто-то меньше. — Он пожимает плечами.
— А что насчет Леси? А? — задаю очередной вопрос я, чтобы потянуть время.
— Леся, Леся… если тебя интересует, сделал ли я что-нибудь с ней, то не переживай: она осталась у себя в квартирке. Тебе, кстати, понравилось там? — я не отвечаю. — Лично я предпочел бы сидеть все это время здесь, в подвале, чем в квартире с истеричкой, но у меня не было другого выбора. Отец никогда не брал меня с собой на охоту, и мне пришлось потратить время на то, чтобы разузнать, где находится этот охотничий домик, и разумеется, подготовить все для твоей смерти.