— Дядя Адонис дома, но его брат сильно болеет. У него бред и это он кричал. Семейный врач должен приехать через несколько часов. Вы, конечно, можете пройти и сами посмотреть, но в этом случае я не могу гарантировать, что вы не подхватите ту же заразу, не покроетесь струпьями, из ран не потечет гной, температура не поднимется до сорока, вы не перестанете видеть и не начнете бредить. Пойдемте, я покажу, главное не дышите и возьмите пакет, а то врача иногда тошнит прямо на наш ковер... — хватая за рукав и пытаясь затащить в квартиру.
Майор Саванов не ожидал экскурсию по отделу ужасов, и на подобное смотреть не хотел.
— Я приношу извинения, но должен отказаться. Надеюсь, ваш брат дяди скоро поправится, а мне пора. Долг зовет! — полицейский ретировался из квартиры, как охотник из берлоги голодного медведя, быстро. А Нинель закрыла дверь, и тут услышала сдвоенный хохот. Радостная она побежала в комнату к демону, и увидела хохочущего Кая, возящего по лицу мокрой тряпкой, удерживая ее между когтями как между пальцами, и Адониса, сдерживающего новую волну хохота.
— Слышал, Доня, мы братья! Ужас! — хохотал пришедший в себя Кай.
— Бедный служитель закона, из всех неаппетитных кошмаров лекарей ты описала гнойную лихорадку, — посмеивался рыцарь.
Принцесса поклонилась и выслушала шутливые аплодисменты.
— Есть будете? — спросила она.
— Надо бы, — согласился рыцарь.
— Нет, спасибо, — спустил на лицо тряпку демон. — Совсем нет аппетита и очень жарко.
— А мороженное? — соблазнила его рыжая белочка. — Оно холодное.
— Мороженное? — протянул бес и облизнулся. — Давай сюда мороженное.
Нинель принесла тарелку жаренных овощей, на радость Адониса съедобных, и ведерко клубничного мороженного с шоколадной крошкой. Кай даже завилял хвостом, но тут же ойкнул и вновь расслабился, тем не менее, продолжая пожирать глазами ведерко счастья.
Рыцарь едва не подавился, наблюдая, как его невеста кормит с ложки рогатого демона и тот довольно этому щурится. Хотелось и укорить, и порадоваться за вроде как приободрившегося демона. Недавно помянутая смерть неприятно холодила между лопаток, будто услышала и пришла навестить.
Много черт не съел, уже на десятой ложке он внезапно снова погрустнел.
— Вкусно, — попытался улыбнуться он.
Нинель прикоснулась к тряпке на лбу, и обнаружила ее сухой. Влага испарялась с горячего лба.
— Адик, у него ненормально высокая температура. — Испугалась она.
— Все плохо, да? — Кай поморщился и потянулся к стакану воды. Взять стакан самому ему не дали, напоили сами, придерживая за плечи.
Градусник впал в немилость, ибо не мог показать все шестьдесят градусов, тормозя на сорока трех. Тяжело дышащий, пылающий филиалом ада демон не мог пошевелиться без вреда для себя. Но, мучаемого жаждой и бредом, его начало трясти. Только что съеденное мороженное ухнуло в пропасть желудка без следа. Вновь хотелось пить, но он терпел, пока жажда не показалась песком в горле.
— Можно еще воды? — не то спросил, не то попросил он, жмурясь и бессмысленно рассматривая потолок, отвлекаясь, когда его губ коснулся кусочек льда, который почти сразу испарился.
Два следующих кусочка скользнули в приоткрытый рот, но не принесли ожидаемого облегчения. Нинель уколола жаропонижающим, наблюдая все ухудшающееся состояние демона. Температура продолжала расти. Новый звонок Герману ничего не дал: «Сбивайте температуру! Попытайтесь держать его в сознании!» — сказал он.
— Кай, ты слышишь? — пыталась привести в чувство демона Нинель, не получая отдачи.
Кай приоткрыл глаза и что-то сказал, но вот что, неизвестно, он заговорил на родном языке демонов. Гортанно, ломано и часто каркая, почти выкрикивая слова. Он бредил.
— Эй! Демоническое недоразумение! — обратился к нему Адонис, — говори на нашем!
Бес замер на миг и неожиданно кивнул, сделал усилие, и слова приобрели смысл в ушах слушателей. Неясный и иногда жуткий. А температура не остановила свой рост.
— Да что же это за Зло такое!? Не трогай и сам окочурится! — злился Адонис, помогая невесте сделать новый укол. Кай начал метаться, и его понадобилось придержать.
— Я не знала, что демоны болеют? — поделилась Нинель, прикладывая мокрую тряпку и наблюдая облачко испаряемой воды.
— Этот исключительный. Обычно они дохнут. Но он тут в бреду или сознательно рассказал мне, как в детстве наелся ядовитых ягод, и его выхаживала сестра.