— У насекомышей нет вен так же, как у тебя мозгов! Сказали же: ловцы еще в городе! Так еще одна банда приехала — охотники на нечисть, — скорчил мрачную рожу Адонис.
— Это как в том фильме? С кольями, чесноком и святой водой? Блин! Я хочу посмотреть! — заканючил демон, виляя хвостом.
— На блины сегодня посмотришь и на новую посылку.
— На блины смотреть не буду, я буду их есть, а посылку — трогать!
— Но из дома никуда не пойдешь! Прибьют тебя, и как мы вернемся в свой мир? Никак! Понял?!
— Да понял я, понял, — отмахнулся Кай, возвращаясь к просмотру фильма и с недоумением вскидывая бровь. — Из-за тебя теперь не понятно, кто кого собирается иметь.
— А много кандидатов? — уточнил Герой, едва удостоив экран взглядом, где скакали индусы.
— Любовные — не треугольники, а многоугольники с пересекающимися линиями. До сих пор не пойму, зачем я это смотрю.
Из кухни позвал мелодичный девичий голос, прерывая хандру засидевшегося в четырех стенах демона:
— Завтрак готов! — объявила принцесса, с гордостью ставя на стол свой кулинарный шедевр — блинчики с клубникой. А что еще можно было приготовить на завтрак из молока, муки, яиц и ягод? Главное, вышло вкусно и больше всех это кушанье понравилось демону. Он вилял высоко задранным хвостом, едва не задевая люстру, когда закатывал когтями блин и ловко клал получившуюся трубочку в рот.
— Люстру не сшиби, — прервал сеанс экстаза Адонис.
— Но вкусно же! Наша принцесса освоила кулинарию, и будет нас радовать ежедневно. Правда же, принцесса?
— А рожа не треснет от такого счастья? — поморщился рыцарь, которому было неприятно положение дел. Его невеста готовила не только ему, но и этому отвратительному демону.
— Буду, если будут продукты, — доедая последний блинчик, ответила Нинель. — Поэтому мы отправляемся на собеседование, а ты сторожишь квартиру.
— Ваф! — по-собачьи гавкнул бес, еще и хвостом повилял для наглядности.
— Хороший песик, дай лапу, — Кай и дал — когтями по морде. Хорошо, рыцарь успел уклониться, — а лучше — умри!
После злой шутки, Адонис схватил демона за локоть и отправил пинком в гостиную.
Повраги ушли, оставив беса одного дома изнывать от скуки. Ему так хотелось наружу: пронестись с ветерком черной тенью по крышам, размять ноги, руки и хвост.
«Подумаешь, ловцы, подумаешь, охотники. Что они мне сделают?» — злился Кай, бездумно переключая каналы. Его хвост уже трижды вильнул в опасной близости от окна: пришлось намотать конечность на ногу. От этого раздражение только росло, еще и перевариваемая личность оказалась не самой приятной.
Вонзая зубы в диванную подушку и смотря тупой индийский фильм, Кай обратил внимание на музыкальный центр, стоящий под телевизором. Несколько дисков лежало сверху. Улыбка медленно растянулась во всю ширь, отчего могло показаться, будто лицо разделилось на две части полосой губ.
Гадко хихикая, демон вставил в проигрыватель выбранный диск и сразу выкрутил тумблер на полную мощность.
Рога вошли в резонанс, и пришлось держать их, чтобы не отвалились, хотя хотелось зажать уши, которые поспешили свернуться трубочками. Картина на стене упала, стены задрожали, соседи взвыли. Под хриплый вой из динамиков и удары гитар по барабанам они вышли на тропу войны, в смысле, на лестничную площадку разбираться. Под вой грешников, который в этом мире назвался музыкой, соседи заколотили в дверь кулаками, игнорируя звонок. Бес их не услышал, и они заколотили ногами.
Кай лениво подошел и посмотрел в глазок. Перед дверью стоял большой и грозный мужик — сосед из семьдесят шестой квартиры.
— Открывайте! — кричал он.
— А если не открою? — ехидно прокричал в ответ демон, хвостом пододвигая проигрыватель ближе к двери, отчего казалось, будто звук прибавили еще громче, хотя тумблеры и так были выкручены на максимум.
— Мы выломаем дверь!
— Выламывайте, — радостно согласился Кай, — давно хотел ее сменить!
— Вызовем полицию!
— Вызывайте, — посмеялся хвостатый, зная: полиция не почешется в середине дня из-за шума, им и без этого весело.
За дверью запыхтели, выбирая новые угрозы. И все они были такие нелепые, что Кай, не сдержавшись, захохотал, как могут хохотать только демоны: звук резкий, как керамический треск; пронзительный, как гром металлического листа; наполненный рыком оголодавшего дикого зверя. Этот звук заглушил басы и ударил по самой человеческой природе — туда, где расположен отдел страха, заставив вспомнить все ужасы детства, которые по первому зову явились из тьмы. Вот только на дворе — день, и перед дверью уже взрослые люди, задрожавшие, как дети.