— Слейте всю кровь, — Предложила Нинель, вспоминая мнение Кая на фильм об больнице, о его рассказе о купании в прорубе: «Час на дне обледеневшего озера, без дыхания, без сердцебиения, захлебнувшийся и покрывшийся корочкой льда…». — Заморозьте его, остановите сердце и вырежьте отмерзшие ткани. Он сможет выжить в таком состоянии не больше часа. За это время очистите кровь и найдите еще универсальной крови. Если это не поможет, то я скажу: «Вы сделала все, что могли, доктор».
Принцесса понимала - целый час Каю предстояло лежать мертвым. По-настоящему мертвым. Убитым ее решением, обескровленным и вскрытым. Нинель хотела его запомнить веселым балагуром, но, участвуя в операции, она запоминала его обмотанным проводами, обложенным льдом трупом.
— Ты слабачка, Нинель. — сказала она себе и попятилась к двери, вышла в коридор, по пути оттолкнув Адониса, оказавшегося в больнице. Не дойдя до уборной, ее вырвало. Рыцарь, опираясь на костыль, успокаивающе гладил девушку между лопатками, что-то говорил, но принцесса не отвечала. В конце концов устала быть сильной – она потеряла сознание.
Врач вышел из операционной не через час, через три. Нинель, совершенно изнуренная морально, лежала на оставленной в коридоре больничной кушетке, пахнувшей кровью Кая. Адонис сидел рядом, стойко переносящий все невзгоды, просто бледный, словно смерть присела рядом и облокотилась на его могучее плечо.
— Здравствуйте, — оробел хирург. Кроткая девушка его едва не пристрелила, на что мог быть способен двухметровый детина, даже думать не хотелось, а пришлось. — Я провел операцию вашему другу.
— Нинель говорила, час всего операция займет.
— Должна была. Но ситуация оказалась даже хуже, чем казалось на первый взгляд…
До того, как это человек сказал что-то типа избитой фразы: «Мне очень жаль», — Адонис потребовал:
— Расскажите все! Каждую мелочь! Каждую деталь! Как вы боролись за его жизнь.
Ян поджал губы и наморщил лоб, спрашивая:
— Вы уверенны, что хотите это знать? Девушка видела часть, и я не уверен в ее желании слушать продолжение.
— Расскажите, — это уже Нинель приподнялась на каталке. — Что с ним было, и что вы сделали. Прошу вас.
— Хорошо. — Ян набрал больше воздуха и, как обычно это с ним бывало, когда сложности оказывались позади, говорил, будто рассказывал анекдот, — Мы не сразу поняли, уж простите, но не каждый день оперируем Марсиан. В общем, необычная конструкция сердечной мышцы долгое время обманывала нас, пока мы не поняли, что одно из отверстий не предусмотрено его природой и не попробовали его зашить. Вы пробовали зашивать творог? Или на вашей летающей тарелке положено членам экипажа иметь раздавленную губку вместо этого органа?
— Как вы можете шутить в такой момент?! И мы не летаем на тарелках. И мы не с другой планеты. Хотя, я уже ни в чем не уверен, — Адонис зло потер ладони друг об друга. Ему хотелось узнать о последних часах Зла, с которым у него сложились странные отношения в этом мире, он должен был знать, через что прошел этот парень, чтобы не забывать. Еще он желал узнать, готовы ли эти врачи хранить тайну не человечности пациента, и позволят ли увезти тело и похоронить. Или придется и отсюда вырывать друга с боем.
— Его Каем зовут? Да, — Прервал ход мыслей рыцаря врач. И, получив в ответ кивок, продолжил. — Хорошо. Так вот, Кай страдал от целого комплекса недугов, свойственных человеческому организму. Все они накладывались друг на друга и привели к печальному исходу. Могу лишь предполагать, с чего все началось, но замечу – всего этого можно было бы избежать при должной медицинской поддержке. Все его органы работали или в полсилы, или даже на треть. Особенно на организме сказалось почечная недостаточность, из-за нее болели кости, на теле появлялись синяки, он отказывался от еды. Обмороки и кровотечения случались из-за отторжения одной из печени. Все это дало слишком большую нагрузку на сердце и легкие, отсюда и сердечно-легочная недостаточность. Надорвавшись, его организм смог удержать некоторые умершие ткани от распада. Благодаря этому, отмершие ткани мумифицировались. Однако, не все, и начался процесс некроза. Его организм буквально гнил изнутри. Именно это усугубило состояние до критической отметки. Как он дожил до этого часа, не представляю.
Нинель тихо всхлипывала, вникая в слова и в их итог.
— Если бы только мы поняли. Он же сам дал мне знания на эту тему, а я – дура! -ничего не замечала.
Врач продолжил, не обращая внимания на стенания девушки.