— Клянись! — потребовал рыцарь, встряхивая беса.
— Клянусь врезать тебе! И сделать это сейчас!
— Клянись легионами!
— Чем!? — Кай дернулся, едва не вывихнув себе плечо.
— Клянись легионами! Что не сделаешь этого! — угрожающе повторил Адонис и схватил второе плечо, сжав до хруста. Кай в ответ сдавил хвостом его шею, бесовы ноги болтались над полом, словно у котенка, которого подняли за шкирку и собирались тыкать носом в каку.
— Я не буду тратить легионы на такую хрень! — зло выкрикнул демон и резко ударил ногой противнику в пах.
Адонис охнул и к ужасу беса сжал его плечи еще сильнее. Жертва рыцарских методов допроса вскрикнула от резкой боли и сильнее стиснула хвост. Нинель больше не могла на это смотреть.
— Адонис, хватит!!!
Женский крик послужил сигналом – гонгом окончания раунда.
Рыцарь скривился и отпустил Кая, который свалился на колени и согнулся пополам, сдавленно застонав. Его плечи чернели от синяков и не спешили заживать. Нинель ужаснулась раздавшемуся хрусту вправляемых суставов, после которого демон поднялся и, как ни в чем не бывало, ухмыльнувшись, убрал свой хвост с шеи титана.
— Ты зачем это сделал? — запоздало спросила принцесса у согнувшегося жениха, который весьма красноречиво прыгал на одной ноге и предпочитал пока молчать, чтобы не пугать невесту фальцетом. Не дождавшись от него ответа, она перевела взгляд на демона. — Кай, ты же не серьезно!
— Отчего же. Тебе тут нравится, принцесса? Можешь не отрицать. Вижу – нравится. Да и твоему суженному без войны живется куда лучше. Скажи, Доня?
— Ублюдок! – резко выпрямился рыцарь и попытался вновь схватить черта, но тот дал по рукам хвостом и отшатнулся, прячась за принцессу.
— Вот скажи, принцесса, — его пальцы, венчанные черными ногтями, легли на девичьи плечи. — Тебе ведь есть, что ему рассказать?
Нинель похолодела. Она знала, рано или поздно придется поставить суженого перед фактом, но не думала, что сейчас, и не предполагала, что Кай ее сдаст. Ее острый локоток заставил демона отскочить, потирая ушибленную грудь, продолжил говорить черт уже на расстоянии от обоих людей.
— Принцесса, расскажите своему жениху, где пропадаете ежедневно. Раскройте тайну ваших желаний.
К Адонису вернулась способность говорить нормально.
— Да заткнись ты! Бесово отродье! Нинель, о чем он?
Демон улыбнулся, а принцесса, закусив губу, приняла удар на себя. Ее-то Адонис не убьет, просто накричит.
— Адик, я поступила в университет и учусь экстерном. Я хочу выучиться на врача, — Призналась она. — Ежедневно, я посещаю занятия, пока ты занят поиском работы.
Адонис пораженно замер. И ничего не сказал, просто развернулся, оделся и ушел проветриться, огрев взглядом: «И ты, Брут, туда же.» Нинель мгновенно напустилась на виновника соры, желая придушить его или побить.
— Зачем ты меня сдал!?
— А не должен был? Пусть снимет розовые очки, или какие он там носит, — фыркнул бес и отвернулся.
Нинель одевалась быстро и зло, перед тем, как последовать за женихом, она даже не взглянула на Кая. Зато перед тем, как хлопнуть дверью, крикнула:
— Вероломный подлец!
— И тебе не болеть! — отозвался Кай и сел на диван смотреть какой-то фильм. Сюжет он не смог бы пересказать, даже если бы захотел – мыслями оказавшись далеко.
Следующий день напоминал осаду крепости по имени Адонис. Стоило мужчине вернуться с работы, в ход пошли бутерброды, массаж, анекдоты, заверения подумать (но не исправить) над своим поведением и слезы с причитаниями. Крепость оставалась неприступной, сохраняя угрюмое молчание, отказывалась смотреть вместе фильмы и делиться новостями.
— А мы сегодня лягушку резали, — поведала Нинель Адонису, преследуя его из комнаты в комнату.
— И ели? — дополнил хвостом идущий за Нинель Кай.
— А ты знал, что у пчел пятикамерное сердце?
— Вау, как у меня! Неужели я пчела?
— Заткнись, Кай! Адик, ну ударь меня, если злишься, но только не молчи! — в отчаянии попросила девушка.
— Ударь ее, нарушь рыцарский кодекс и сложи свой меч, перейди на сторону Зла! — подпевал черт, размахивая хвостом.
Адонис всплеснул руками и скрылся в туалете, отчаявшись отделаться от назойливых хвостов. Но те не ушли, окружив дверь и, скребясь, старались попасть внутрь.