Отшвырнув от себя человека, Кай вышел из переделанной под временную операционную квартиры и отправился…куда-то. Его телефон разрывался от звонков, за это оказался на беззвучном режиме.
Адонис начал поиски почти сразу. На что мог быть способен демон, близкий к краю, он знал, и беспокоился за чужие жизни. Нинель присоединилась вопреки желанию рыцаря, который хотел замуровать принцессу в ближайшую башню и посадить сторожить подле нее дракона.
Искали везде, ощущая где-то внутри болезненное чувство дежавю. В беспокойстве за чужие жизни и жизнь черта, друзья обыскали все помойки и рассмотрели все крыши. Перепугали всех маньяков в округе криками и обещаниями оторвать голову обнаглевшей твари. Нашли пропажу там, где не ждали – дома. Но в таком потрепанном и непотребном виде, будто его привязали хвостом к грузовику и катали по трассе, позволяя демону повстречаться с колесами множества автомобилей.
— Ты кого убил?
— Что с тобой случилось?
Хором спросили они. Один, приняв кровь на одежде за кровь убитого, вторая за кровь избитого. В ответ взгляд глубоко фальшивый и счастливый.
— О! Ребята, давайте обнимемся!
Адонис шарахнулся от такой перспективы, а Нинель напротив, поддалась обнимашкам, пользуясь ими для дела:
— Ты что, травку курил? — мигом поняла причину тяги к объятиям она. И, грубо задрав голову черта, присмотрелась к его расширенным зрачкам. — Где ты ее достал?
— У тех, кто бил, у тех, кого бил, затем с кем вместе курил, — честно поведал Кай.
— На кой?
— Веселит! Грусть прогоняет! Так и хочется всех возлюбить!
— Адонис, помоги устроиться этому дебилушке на кроват... — вспомнив, во что превратилась комната демона, принцесса поправилась. — Помоги на диване устроиться, а я ему крепкого чаю с сахаром сделаю.
— Хорошо, до шприца не добрался. Кай, ты дряни кусок, опять проблемы нам придумал, — уже усаживая на диван, ругался герой.
— Да-да, ты все верно говоришь, папочка, — саркастично заметил демон и улыбнулся в потолок.
— Зачем? — спросил рыцарь.
— Попробовать... живем один лишь раз![1] — запел черт, и, неожиданно скинув улыбку, закончил. — Некоторые недолго.
— А комнату свою зачем разгромил?
— Расстроился. Я очень разозлился, Доня. И мне стало так больно и грустно, — пролепетал черт, опуская уголки губ. — Не вернёмся. А я так старался. Надеялся до последнего…
— Посиди так, скоро эта дрянь выветрится. И тогда я серьезно с тобой поговорю, враг, блин, дите малое.
— Обязательно, папочка. А «Люк, я твой отец![2]» будет? — заулыбался бес.
Нинель принесла чай, с третьей попытки Каю удалось его выпить.
— Был бы папочкой, выпорол бы ремнем или чем там тебя отец порол, — скривился от подобной перспективы герой мира Сайнтарза.
— Кошками, обычно. Или в железную деву на полдня. Больно и педагогично. Сидишь во тьме, думаешь о поведении.
Если был шанс, что Адонис еще мог не сочувствовать юному демону, то это откровение заставило схватиться за голову, задаваясь вопросом: «Из какого Ада прибыл их хвостатый товарищ?».
— Сколько тебе было лет, когда умер твой отец? — сиплым голосом поинтересовалась принцесса.
Казалось, Кай на мгновение замер, затем начал загибать пальцы, ведя отсчет:
— Один… три… шесть… девять… Двенадцать. Кажется… а может и нет…
Демон чмокнул воздух, уронил голову на грудь и засопел.
— Не говори мне, он заснул, — устало потер лицо Адонис.
— Скажу, что сегодня выходной, и я сейчас сама пойду спать, — пошла к себе Нинель.
— А я на коврике, да?
— На балконе раскладушка, стряхни на нее его тушку, — уже из своей комнаты отозвалась принцесса, для которой две бессонные ночи были уже слишком большим достижением выносливости.
Следующий день Кай вел себя необычно тихо. Но повраги уже знали, какое за этим могло скрываться лихо, и пребывали настороже. Демон ходил понурый, с волочившимся безжизненным хвостом. Молчаливый, словно немой, вновь он отказывался от еды и начал иногда странно смотреть на своих сожителей. Особенно когда те вновь обустроили его комнату.
И если принцесса сочувствовала и пыталась помочь юноше, то Адонис тянулся к мечу, стоило только понурому демону оказаться поблизости.
— У него депрессия, Адик. Убери меч! — оценила состояние беса Нинель, смело удерживая орудие убийства там, где ему и положено было висеть — на стене.
— Ты не можешь быть полностью в этом уверенна, Нинель. Лучше, если я буду держать при себе меч.