— Мне тоже, — призналась девушка и забралась на кровать, приподняла верхнюю половину тела Кая и уложила его голову к себе на грудь, начала качать как маленького ребенка. Из ее глаз текли слезы, но сама она не издала больше не звука. Вначале демон громко дышал, но скоро успокоился и расслабился. Он слышал колыбельное сердцебиение и чувствовал, как его голову гладил девичья ладошка.
Адонис продолжал держать сильно истончившиеся пальцы и, когда почувствовал ответное сжатие, едва не сломал зубы, так много сил понадобилось для того, чтобы сдержаться. Похолодел, поняв – Кай так и собирался от них уйти, если бы не упал на кухне: в одиночестве, в своей комнате, забившись под одеяло.
— Придурок! — зло выплюнул Герой. — Ты не обязан умирать! У нас нет легионов, но мы живы! И ты… должен жить! Тебе всего восемнадцать! Ты же еще ничего не видел, не сделал! Слышишь!
Губы демона растянулись в улыбке, дышать он стал заметно ровнее, но тише и медленнее. Нинель не переставала гладить его, но сама еле держалась, чтобы не зарыдать. Адонис продолжил держать руку, ощущая, как хватка слабеет, и когда увидел, как глаза демона закатились и закрылись, он ничего не сказал Нинель.
В дверь позвонили, и рыцарь был рад подорваться и покинуть комнату с возможно уже мертвым бесом. Герман привел пару подозрительных людей, одетых в костюмы биологической защиты. Нинель ощетинилась, собираясь не дать им забрать демона. Кто они, откуда, куда хотят увезти Кая? Герман вовремя подоспел и удержал ее.
Молчаливые фигуры в спец защите вырвали из ее рук безвольно тело и запаковали в белый мешок. Адонис не смог вовремя сориентироваться и просто наблюдал, как запакованного демона несут на носилках. Живого, мертвого – неизвестно.
19 глава
Вначале Нинель плакала, пользуясь рыцарем, как платком. Затем затихла и часами смотрела в окно невидящим взглядом. Потом лежала на ковре и, как итог, вновь плакала, но уже тихо, с короткими попытками отвлечься. Адонис перенес произошедшее легче, сел на кухне с кружкой чая и пытался вспомнить молитву демиургу земли – АкуаБакАкере – покровителю демонов, которого, по словам Кая, предала собственная раса.
Им не дали поехать с Каем, не отвечали на звонки и просто пропали с его телом. Герман даже не сказал, был ли демон жив, когда его забирали, ни словом не обмолвился о планах на его бренные останки.
— Что ты делаешь? — принцесса подошла ближе к мужчине и увидела странный чертеж символов на листке бумаги.
— Не знаю. Один демон так молился перед смертью. И я подумал, может быть это сыграет роль в его будущем или настоящем. Знаешь, я никогда не был религиозен, всегда держался определенных убеждений. Как так вышло, что ради этого мальчишки я бросаю под ноги все свои принципы?
— Кай уме…ет ярко светить, — она не нашла в себе силы сказать в прошедшем времени. — Адик, он жив?
Адонис вспомнил, как бес потерял сознание, как изменилось его дыхание, как его запаковывали в пакет, но свои выводы язык не повернулся озвучить. Вместо этого повторил избитую фразу:
— Демоны живучи, — без всякой уверенности, но с надеждой.
— Мы обязаны найти его. Если он жив, я хочу быть рядом, если Кай умер, мы должны его похоронить. Неужели, за все пережитое, он не достоин обряда прощания?
Выпив холодный чай, рыцарь встал:
— Конечно, достоин. Раз этот мутный доктор не отвечает на звонки, придется потрясти остальных уфологов. Я попытаюсь что-нибудь сделать.
Пустота. Нега, наполненная вопросом: «Где я?». Ватное тело не желало шевелиться, веки приподниматься, и Кай подумал: «Может, так выглядит смерть. Или может я остался в своем теле, потому что не из этого мира, и смерть не захотела меня забирать?». Он представил, как ждет, запертый в разлагающейся плоти, и смог пошевелить кончиками пальцев. «Нет, я определенно жив. Но что со мной? Кажется, движусь. Куда?»
— Профессор, пульс изменился.
Незнакомый голос, шум маленьких колесиков по каменному полу.
— Он приходит в себя.
Демон дернулся и распахнул глаза. Незнакомые люди в больничных костюмах, все тело в проводах, писк аппаратуры и удушающий страх. Никогда в жизни Кай так еще не пугался, как тогда. Прилив адреналина наплевал на слабость в теле и дал сил на сопротивление.
Отчаянный удар ногами, попытка укусить, удар рукой, кровь, упасть, бежать не вышло. Провода шли в тело, рвались, выходили, ломались, и без них тело лишалось дыхания, сердце пичужкой взмахивала сломанными крыльями. Все, что осталось, это забиться в угол от наступающих людей. Оглушенного, лишенного сопротивления, его вновь уложили на койку и привязали ремнями, увозя по белому коридору.