— Ничего, — честно ответил бес, но неловко покосился на Нинель.
Принцесса вылезла из-за печки, стерла сажу с лица и выглянула в окно:
— Хидор в городе.
Адонис в точности повторил действия друзей. Закрыл дверь, сел под окном и претворился мышкой без веника. На мышку крупный мужчина не был похож, а в шубе, так вообще больше напоминал медведя.
— Может он проходом, — с надеждой предположила Нинель.
Но раздавшийся на улице крик разбил хрупкую мечту на бескровное расхождение двух лагерей:
— АДОНИС!!!
Рыцарь затравленно зыркнул на друзей, те не сговариваясь вновь залезли за печку: твой друг, ты и разбирайся! Пришлось выходить, пока излишне активный наемник не начал вскрывать дома в поисках сбежавшего товарища. Глубоко вздохнув, хозяин имени, которое так старательно било по ушам жителей ближайших домов, вышел на улицу.
— Хидор, какая встреча… неожиданная, — изображать радость он не стал. — Что ты тут делаешь?
— Тебя ищу.
Хидор хмуро взирал исподлобья, сгорбленный с поджатыми губами, в куцей шубе с чужого плеча, похожий на намокшего хорька. Он тоже не старался играть в радость от встречи.
— Зачем, — Адонис машинально загородил собой вход в дом. Думал, боевой друг охотился за демоном.
— Вот за этим, предатель чертов.
Свернутое трубочкой объявление едва не попало предателю в лоб. Разворачивать замусоленную бумагу не хотелось. И так ясно, новости в ней недобрые.
— Твою мать…! — сочно выразился Адонис только взглянув на документ. Схватил Хидора и утащил его в хижину, словно лиса петуха в нору. — Твой папаша нас в розыск объявил!
Нинель сразу поняла чей папаша такой добрый. Вылезла из-за печки, аки пародия на золушку седая от пепла и черная от сажи и тоже сочно выразилась о единственном кровном родственнике. РайВэй за ней не спешил, ни вылизать, ни матерится. Едва нос показал, опаляя огнем нечеловеческих диких глаз, похожий на трусливого сторожевого пса. Укусишь – тебя стукнут, а не зарычишь – с довольствия снимут. И не знаешь, что от такого ждать: то ли выйдет подластится, то ли выпрыгнет и в горло вцепится. Хидор ставил на второе, потому руку с меча не убрал.
От печки разошлось раскатистое рычание. Впрочем, рыцарь сразу остановил брата громким:
— Цыц!
Адонис повертел плакат «Враги народа» и передал его Нинель. Девушка смех не сдержала и понесла бумагу РайВэю ознакомится.
— Это кто? Я? Ужас какой! Да я сам себя теперь боюсь! Не-не-не, я такую рожу кровожадную сделать не смогу даже если захочу. Даже если конопляным дымом надышусь.
Нинель разделяла взгляды демона, выразилась о своем портрете:
— По мнению художника я имею продолжительные сексуальные отношения с розеткой. А Адонис, судя по мнению того же художника, так и не вышел из пещер. — Она хмыкнула спросила, — Интересно, отец так развлекается или он серьезно?
— Не развлекается, — Хидор занял боковую скамью, уже оттуда сверля взглядом высунувшегося демона. Шапка полетела на пол, оголяя вспотевшую голову. — Но и не помогает рясочникам. Это они на вас охоту устроили. — наемник усмехнулся, — но рисовали по впечатлению. А тут и король на горесть все портреты сжег. Оперативно надо признать. А друзья Адониса дали вполне себе неправдоподобное описание. Демона же из святописания срисовали, — описал ситуацию он.
Случилось то, чего друзья опасались – последователи Дейуреса начали действовать. Хорошо хоть без поддержки короля. А значит даже жители этого пригорья не будут способны признать в рисунках их компанию. Разве что смекнет, что по количеству и качеству они совпадают: молодая девушка, клейменный мужчина, демон.
— И ты искал нас лишь для передачи вести? — не понял клейменный рыцарь, напряженно смотря на друга. Работать посыльным было не в его характере. К тому же такие плакаты точно уж с гонцами до Фрисука дошли бы без его участия.
В ответ Хидор фыркнул и нахмурился еще сильнее. Показалось, вот он сейчас встанет и начнет ходить по комнате как лев по клетке, так тяжело ему давались слова:
— Я много думал о случившемся и никак не мог для себя решить, как к подобному относится. Я же тебя знаю! — горячо выкрикнул наемник, не подозревая, что подобные громкие слова Адонис сам про себя не смел говорить. Мир вокруг слишком резко изменился, и он уже не был уверен, что тот он, который родился в этом мире и тот, который вернулся – это один и тот же человек. — Поэтому решил увидеть все собственными глазами.