Нинель задумчиво перебирала вещи в своем чемоданчике. Такхлиер смешно фыркал, ему не нравился запах спирта. Она спросила:
— Если я не буду тянуть вас вниз. То есть не буду участвовать в поисках. Что-нибудь изменится?
— Да, — кивнул рыцарь, — с нами не будет врача.
— И балласта, — жестоко добавил РайВэй.
Принцесса прикрыла глаза, поджала губы и продолжила:
— Я не хочу вас замедлять.
Раздался удар грома. По крыше застучало.
— В любом случаи придется ждать, — рыцарь почесал шрам от клейма.
— Чего? — РайВэй будто впервые увидел метку предательства на спине мужчины. Он с удивлением ее рассматривал, почти носом уткнулся в чужое плечо.
— Либо бабьего лета, либо зимы. Весной у нас не будет времени, — широкая ладонь легла на лицо демона и чуть оттолкнула.
— А что весной? — бес потер нос. Отодвинулся от рыцаря, унимая любопытство.
— Нас найдут. Либо Дейурес сможет повлиять, хотя не факт, что он этого раньше не сделает. Либо твои из совета за тобой придут. Суккубы, наконец, заберут. И пиши пропала. Пока их обещалась водить за нос твоя бывшая, а зимой – анабиоз.
РайВэй задумчиво наклонил голову в бок.
— А вам какая выгода? — увидев непонимающие взгляды, демон уточнил: — Охотятся за мной, не за вами. Давайте разойдемся и вам ничего не будет угрожать.
— И за мной, — нахмурился Адонис. — Я как и ты часть пари. Битва Добра и Зла. Или как-то так.
— Но она не часть пари, — РайВэй указал пальцем на Нинель.
— Я нет. Но вы мои дорогие люди, и я пытаюсь вам помочь.
Демон фыркнул:
— Дорогие люди? Я не человек, белочка.
— Да, ты не человек, — спокойно подтвердила она, чем заставила парня растеряется. — Но для нас это не играет роли.
— Хотя все же человек, — рыцарь откинулся на стуле. В том мире мы узнали, что титаны, демоны, эльфы, гномы и, — кивок на Малыша, — такхлиеры – это все люди. Как породы у кошек.
Такхлиер поднял мордочку на рыцаря:
— Пи? — удивился он.
— Бред, — не поверил демон.
Адонис, налил себе молока из кувшина. Выпил. Он не стал доказывать факт, потому что ему не хватало знаний. Он вообще не хотел спорить на эту тему Для отсталого средневековья не каждый нищий мог считаться человеком, не говоря уже о нечисти. Он задумался о проблемах родного мира, наблюдая краем глаза, как Нинель наливает себе молока, а РайВэй хмурится. Черт принюхался.
— Нинель! — неожиданно демон поймал руку принцессы держащую глиняную кружку. — Не пей.
— Почему?
Вместо ответа Адонис закатил глаза и упал лицом на стол. Отравленное молоко закапало на пол. Изо рта рыцаря шла пена, а глаза смотрели в одну точку. Такхлиер яростно зашипел на пролитое молоко капающее на пол.
Нинель поскачила:
— Кай, помоги!
РайВэй даже забыл, что не откликается на имя «Кай». Обошел стол, помог уложить на пол рыцаря. Растерявшись, он не сразу понял, каких действий от него ждет принцесса.
— Попытайся вывести яд.
— Я…я не умею. Но попробую.
Лечить не так сложно, просто нужно отдать легионы и ускорить чужую регенерацию в одной области. Но яд разошелся по всему телу, как его вывести?
— Попытаюсь помочь ему справится с ядом. Но вывести не смогу.
Нинель кивнула:
— Я тоже помогу, — достала из чемоданчика иглу, шнур и раствор.
— Это немного, но надеюсь поможет.
— А ты пой, белочка. Пусть думают будто мы еще не пили молока.
— Как петь?
— Громко, грустно и протяжно, — не подумав отмахнулся демон, а его восприняли всерьез.
Деревенщины окружили дом со всех сторон. Они ждали либо полной тишины, либо криков паники. Но вместо этого через закрытые ставни услышали песню на чужом языке. Откровенно говоря, Нинель петь не умела, но незнакомые слова завораживали слушателей. Песня казалась им заклинанием. Страшный и протяжным воем.
— А вдруг маги? — испугались отравители.
— …Черный ворон, что ты вьешься над моею головой? Ты добычи не дождешься, черный ворон, я не твой![1]
— На драконе прилетели, золото имеют – точно маги, я вам говорю!
— Да поздно уже кумекать, — селянин с вилами подошел к ставням и заглянул в щелочку. Увидел девушку на столе, это она так страшно и протяжна пела. Сколько помнила. Продолжила другой песнью:
— Эх, дороги...
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Знать не можешь
Доли своей,
Может, крылья сложишь
Посреди степей.[2]