Эй Джей пробормотал что-то себе под нос. Вроде бы он буркнул: «А толку?» Впрочем, Амелия могла и ослышаться.
— Просто скажите, что вам нравится, мистер Фикри, — сказала она, закрывая каталог.
— Нравится, — раздраженно повторил он. — Давайте-ка я лучше скажу вам, что мне не нравится. Я терпеть не могу постмодернизм, постапокалиптические ужастики, повествование от лица покойника и магический реализм. На меня не производят впечатления всякие дизайнерские трюки наподобие игры шрифтами или никому не нужных картинок. Я считаю безвкусицей художественную литературу о холокосте и других мировых трагедиях — эту тему должна освещать только документалистика. Я на дух не выношу жанровую мешанину: всякие там интеллектуальные детективы или интеллектуальное фэнтези. У каждого жанра свои законы, и из их скрещивания редко выходит что-нибудь стоящее. Я не люблю детские книги, особенно про сирот, и предпочитаю не засорять свои полки подростковым чтивом. Я не признаю книг толще чем на четыреста страниц и тоньше чем на сто пятьдесят. Меня мутит от сочинений, написанных от имени звезд шоу-бизнеса, от книг о знаменитостях с кучей фотографий, от спортивных мемуаров, от книжных версий сериалов, от всякой модной муры и, само собой разумеется, от историй про вампиров. Я редко ставлю к себе на полки дебютные романы, женские романы, поэзию и переводные романы. Будь моя воля, я не взялся бы продавать ни одной книжной серии, но, увы, они пользуются спросом. Так что не надо расхваливать мне очередной шедевр — пока он не войдет в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс», я вам не поверю. Одним словом, мисс Ломан, я не считаю, что приторные воспоминания старикашки, потерявшего свою умершую от рака старушонку, имеют право на существование. Даже если реализаторы превозносят до небес их литературные достоинства. И даже если вы поклянетесь мне, что к Дню матери я продам уйму экземпляров этой чепухи.
Амелия густо покраснела, но скорее от негодования, чем от смущения. Кое в чем она могла бы согласиться с Эй Джеем, если бы не его оскорбительная манера. Кстати, примерно половину из перечисленных им категорий литературы «Найтли пресс» не издает. Амелия окинула Эй Джея внимательным взглядом. Он старше ее, но не намного, максимум лет на десять. В этом возрасте, подумала она, человек еще не может быть таким занудой.
— Но что же вам все-таки нравится? — спросила она.
— Все остальное, — ответил он. — Иногда попадаются хорошие сборники рассказов, но покупатели их не берут.
В каталоге Амелии один сборник рассказов был. Из-за нехватки времени она его не дочитала и, скорее всего, уже никогда не дочитает, но первый рассказ оставил у нее хорошее впечатление. В нем говорилось про две группы школьников — одну из Америки, другую из Индии, — которые участвовали в международной программе «Друзья по переписке». Повествование велось от лица индийского подростка, который учился в Америке и шутки ради рассказывал своим американским ровесникам всякие небылицы об индийской культуре. Амелия, у которой давно пересохло в горле, прокашлялась:
— «Год, когда Бомбей стал Мумбаем». Думаю, это будет вам инте…
— Нет, — отрезал он.
— Я даже не успела сказать, что это за книга.
— Нет.
— Но почему?
— Признайтесь, вы ведь заговорили об этой книжке потому, что знаете о моем индийском происхождении и решили, что я непременно на нее клюну. Так?
Амелия мысленно обрушила на голову Эй Джею его ископаемый компьютер.
— Я упомянула о ней потому, что вы сказали, что любите рассказы! А это единственный сборник рассказов в моем каталоге. К тому же, — соврала она, — совершенно восхитительный от начала до конца, хоть это и авторский дебют. И знаете что? Лично я люблю новые имена. Мне нравится делать открытия. Может, я потому и выбрала эту работу.
Она встала. В голове стучали отбойные молотки. Пожалуй, следует меньше пить, подумала она. Стуку молотков в голове вторили удары сердца.
— Хотите знать мое мнение?
— Не особенно, — отозвался Эй Джей. — Сколько вам, двадцать пять?
— Мистер Фикри! У вас прекрасный магазин, но, если вы и дальше будете находиться в плену своих, своих… — В детстве Амелия заикалась, и при сильном волнении с ней всякий раз случалась та же неприятность. Она прочистила горло и выпалила: — В плену своих косных убеждений, никакого «Острова» больше не будет. — Она положила на стол «Цветок запоздалый» и зимний каталог, перешагнула через рассыпанные на полу книги и покинула магазин.