Двадцатью веками позднее Теодор Бент делает подобное же замечание:
Бедуины для нарезок выбирают самый жаркий сезон, когда камедь изливается обильно. Во время июльских и августовских дождей и в холодный сезон они оставляют деревья в покое. Первым делом нужно надрезать ствол, затем — приподнять узкую полоску коры под отверстием, чтобы образовать из нее вместилище, куда молочного цвета сок стекает и где он застывает. Затем они надрез углубляют и через неделю возвращаются, чтобы снять слезы ладана величиной с яйцо (…). Сбор производится только в жаркий сезон, до начала дождей, когда камедь льется обильно, то есть с марта по май. Дожди же делают тропы в горах Кара совсем не проезжими и трудно проходимыми. Деревья принадлежат разным семействам племени Кара; каждое дерево помечено, так что его владелец известен. Продукт продается (племени) Банйан, которое приходит сюда как раз перед муссоном{18}.
Другие путешественники, побывавшие в Зуфаре, добавляют:
Сбор ладана в основном производится в летние месяцы. Затем он хранится в погребе до зимы, потом транспортируется к побережью: ранее этого делать нельзя, так как ни одно судно не рискнет выйти в открытое море во время бурь, вызываемых юго-западным муссоном. Эта отсрочка позволяет продукту высохнуть, хотя, вообще-то говоря, он обычно готов к транспортировке уже двадцать дней спустя после сбора{19}.
В этом двойном сборе угадываются наименования, данные Плинием: ладан, называемый carfiathum, — это тот, что собирается осенью (по-южноаравийски хариф), а ладан dathiatum весной (даса').
В древности, как можно предположить, обитатели Зуфара начинали наносить нарезки в апреле-мае, возвращались десять дней спустя, чтобы собрать вытекшую смолу; делали новые насечки, возвращались снова еще через десять дней, затем складировали блоки ладана где-нибудь в сухом месте. В июле-августе, в сезон муссонов, они прекращали всякую работу. В сентябре они отправляли тюки с ладаном по направлению к Шабве, которую они достигали через Двадцать — тридцать дней. Начиная с I века н. э. некоторые грузы отправляются морским путем до порта Кана' (ныне Би'р 'Али), а оттуда — караванами до Шабвы. В ноябре зуфариты возобновляли надрезы, но на этот раз требовалось больше времени для заполнения подставленных емкостей смолою. Во всяком случае, к февралю груз благовоний был уже готов к новому рейсу в Шабву, сушей или морем. Однажды запущенный производственно-сбытовой цикл повторялся каждый год без каких-либо изменений в течение более чем тысячелетия.
Земли Южной Аравии полнятся благоуханием не только мирры и ладана, но и целого ряда других ароматичных растений. После этих двух бесспорных лидеров следует ладанник, по-французски le lâdan, по-латыни ladanum. Общее имя покрывает целое семейство родственных одно другому, но все же многообразных растений, так что экстракт из ладанника представляет собой клейкую смолу, взятую не от одного какого-то конкретного подвида, а от всей их совокупности. Ладанник или, вернее, ладанники укореняются между камнями, между скалами, даже в самих скалах{20}. Сбор с него сока на большой высоте связан, конечно, с большим риском.
Несмотря на высоту, до ладанника по крутизне добираются козы, эти злые губительницы любой лиственной поросли и особые любительницы свежих благоухающих веточек. Сначала они ощипывают набухшие, полные сладкой и ароматной жидкостью почки, а потом добираются и до веток, своей бородой старательно вытирая капающий из раненого растения сок. Сок падает и на землю, смешивается с пылью, затвердевает на солнце — вот откуда в готовом твердом экстракте козья шерсть.
Плиний добавляет, что занятые на таких же склонах сбором сока ладанума обычно набрасывают на деревце веревку, чтобы притянуть его к себе.
В готовом к употреблению виде ладанум невзрачен и пахнет чем-то странным, терпким, однако же, будучи зажжен, горит ярким пламенем, испуская сильный и вместе с тем приятный запах{21}. Продукт этот редок и его приходится изыскивать. Применяется он в парфюмерии и в медицине.
Корица насчитывает, по меньшей мере, четыре вида, из коих аравийского происхождения только один, а именно — кассия, или ложная корица; корица же истинная — родом с Цейлона. Cinname, или киннам, производимый на побережье Индии, будет переправляться через Аравию транзитом, что и породит некое смущение в умах Геродота и Теофраста{22}. Аравитяне, называя кассию по-своему — салихат, используют ее листья и стручки как медикаментозные средства. Кассия, по различным легендам, растет по краям болот и охраняется отвратительными летучими мышами и, что хуже, крылатыми змеями:
Такими россказнями, комментирует эти сообщения Плиний, только вздуваются цены на эти товары, и все они лживы… На самом же деле, кассия — деревце, высотой, самое большее, в два локтя, а самое меньшее, в одну пядь, толщиной в четыре пальца. Оно начинает давать побеги, едва поднявшись над землей, а потому его поросль напоминает, при взгляде на нее сверху, карликовый лес. Оно не пахнет, пока зелено, его листва такая же, как у душицы. Оно любит сухую почву и вообще сушь. В сезон дождей оно дает меньше (сока) и даже начинает терять ветви… Сок наилучшего качества исходит из самых тонких ветвей, длиной в одну пядь, если считать с их конца. Качества несколько худшего — из следующей части ветки, но уже меньшей протяженности и т. д. Сок среднего качества можно добывать, делая надрез даже на корневище, на той части ствола, что ближе всего к корням. Качество сока здесь ниже, потому что ствол внизу почти лишен коры… Некоторые авторы различали два вида киннама: белый и черный. Некогда отдавали предпочтение белому, теперь хвалят черный и предпочитают белому даже пестрый. Плохим считается деревце с мягкой и отвисшей корой{23}.
На острове Сокотра (или Сукутра, Dioskoridès по-гречески), расположенном в 300 милях от побережья Хадрамаута, произрастают многие виды алоэ. Самое известное из них, алоэ сокотрское, производит сок, заслуживший очень хорошую репутацию{24}. Более того, сок этот стал знаменитостью всего острова и прославил его. Разве Аристотель, воспитатель Александра Великого, не советовал своему питомцу захватить Сокотру и поселить там греческих колонов с тем, чтобы они отправляли алоэ в Грецию и Сирию? Плиний также подчеркивает его исключительное качество. Собирают мясистые листья алоэ, когда они переполнены соком, сразу же после сезона дождей, примерно в сентябре. Листья складываются в подземном помещении, обложенном камнями или козьими шкурами, и держат их там до выпотевания. Затем сок из них выпускают в бурдюки, выставленные на ветер для того, чтобы сок в них затвердел. Застывание происходит через шесть недель, к этому времени экстракт представляет собой очень темную коричнево-зеленую массу. Она используется в традиционной медицине для облегчения пищеварения и для заживления ожогов и ран.
Сокотра производит и кинабр, красную смолу, которая за свой цвет называется то «кровью дракона», то «драконовой кровью», то, наконец, «кровью двух братьев»{25}. По рассказу Плиния, смола эта вытекла из дракона, когда тот был повержен на землю слоном и затоптан им. Дерево Dracaena cinabri, опознанное только в XIX веке, составляет исключительную принадлежность острова. Из его ствола без всяких надрезов, сами собой сочатся капли этой смолы пурпурно-яркого цвета. Их собирают в емкости, подобные маленьким бурдюкам; а засохшие куски смолы отделяются от ствола посредством ножа. Первосортная смола течет почти с самого верха дерева или, точнее, там, где от ствола отходят самые высокие ветви. Смола низших сортов истекает из самого ствола и состоит из маленьких кусочков. Драконова кровь используется в медицине для остановки кровотечений и при лечении болезней глаз. Ею же окрашивают в красный цвет дерево ценных пород, предназначенное для изготовления мебели.