Слава богу, АЛБ сработала! Но легче стало только чуть-чуть»[41].
На всех испытаниях присутствовали представители центрального управления КГБ. Иван Федорович Тур-чин упоминал в воспоминаниях полковника Н. Т. Воронова. «Это человек мощного телосложения. Я всегда почему-то с опаской поглядывал на его кулаки — крупные, как боксерские перчатки. Человек он умный, спокойный. Я бы сказал, добродушный. Но… всегда смотрел да присматривался. И в этот период (испытания 1962 года. — В. М.), как рассказывали мне ребята, он раза два в ночь подходил к двери моего номера гостиницы, слушал, там ли я. В это время полковник КГБ Н. Т. Воронов не отходил от нас и был полностью в курсе. Не знаю, шутя или всерьез, но позже он мне сказал: „Иван Федорович, я все время думал, что ты попадешь в мои руки, но… увы!“ Я шуткой ответил: „Николай Тимофеевич, посмотрите на свои кулаки и на меня: что бы от меня осталось?“ — „Я бы Вам помог“. Да, помог бы… Ведь еще живы были „бериевские порядки“: что и говорить, помог бы. Упаси Господи от такой „помощи“!»[42]
Были и другие эпизоды, прямо противоположные. На ряде опытов от центрального управления КГБ присутствовал полковник М. Н. Воронин. Очень приятный, симпатичный человек, спокойный, вежливый, добродушный. В отличие от своих соратников, которые проникали во все «щели», он спокойно все дни проводил в номере гостиницы на берегу Иртыша. На предложение посмотреть, в каких условиях работают испытатели, чтобы было о чем докладывать начальству, он честно признался, что боится радиоактивности. Его постарались разубедить, предложили надеть средства защиты и приезжать: «Все будет нормально, ведь мы-то работаем и живы».
«На следующий день в полдень (был перекур) сняли средства защиты, отдыхаем. Кто-то крикнул: „Смотрите, к нам идет чудище, человек с другой планеты!“ Жара в степи более 40 градусов… В резиновых сапогах и перчатках, комбинезоне; шляпа, очки, респиратор — это Воронин. Встретили его восторженным криком, добродушным смехом. Мы были полураздеты, он же — весь мокрый с головы до ног — едва дышал. Кое-как уговорили его снять хотя бы респиратор. Побыв с нами минут пять, не посмотрев даже, где установлено изделие, как проходит опыт, удалился. Ребята все же подшутили над ним: заставили его тщательно несколько раз вымыть сапоги в „саншлюзе“, позвонили в санпропускник, чтобы его несколько раз помыли и там. И после этого Михаил Николаевич часто бывал с нами на опытах, но дальше „берега“ никуда не выезжал»[43].
Режим секретности соблюдался на всем маршруте следования и транспортировки не только самих изделий, но и отдельных приборов, запасных частей и прочего.
Для калибровки блоков фотоумножителей, регистрирующих на траектории нейтронный поток при срабатывании системы автоматики, испытатели использовали гамма-источник определенной интенсивности (изотоп кобальт-60). Однако за счет распада уже через пять лет его интенсивность снижалась и требовалась замена. Попав в такую ситуацию, будучи на полигоне, А. В. Веселовский при очередном сеансе связи с объектом попросил прислать источник со следующим транспортом. «Вагон прибыл, мы его к вечеру разгрузили, „эскашники“ (СК — система контроля. — В. М) стали интересоваться, где же гамма-источник; по отгрузочной ведомости нашли, что он находится в одном из обычных ящиков, почему-то очень легком и без знака опасности радиации. Вскрыли ящик, кобальт-60 был завернут в толстую свинцовую фольгу. „Лорд-хранитель“, бывший начальник отдела режима объекта, Киреенков Иван Иванович заявил, что он еще жить хочет, поэтому на ночь ящик положили в тамбур, предварительно опломбировав. Утром ко мне прибегают Киреенков и „эскашники“ и заявляют, что ящик вскрыт, а гамма-источник исчез. Доложили начальнику отдела полигона полковнику Панченко, он тут же сообщил „особистам“ и стал составлять приказ на проведение дознания (как в уставе было сказано).
Я предложил простой путь: вызвать дозиметриста и радиометром провести поиск гамма-излучения. Так и сделали: в наушниках стало попискивать, ближе к выходу — сильнее, у входа в аккумуляторную станцию, где работал солдат-аккумуляторщик, — еще сильней. Пропажа оказалась на железном шкафу. „Особист“ солдатика к себе поманил, тот аж весь затрясся и, заикаясь, объяснил, что видел в ящике свинец, а ему нужно было на грузила для донок, поэтому и взял. Солдатик отделался гауптвахтой, а могло быть хуже, так как источник был достаточно мощный»[44].