В те далекие начальные годы никаких инструкций и вводных инструктажей, кроме пожарного, не было. Для меня „вводным инструктажем“ по взрывным работам на площадке оказалась фотокомната отдела… Техники безопасности, а тем более в современном ее понимании, тогда не существовало. Была полная свобода в отношении выездов на опыты и получения взрывчатых веществ, которые брали под роспись в журнале у погребщицы. Ограничения времени в проведении опытов на площадке не было. Их, как правило, проводили во второй половине ночи. Из спецодежды были только халаты. Работали в своей одежде (на площадке). В летнее время загорали, поэтому раздевались до трусов. Особенно эту процедуру любил Самуил Борисович Кормер»[55]. Кстати, сам же он рассказывал мне множество курьезных случаев, когда в серьезнейших экспериментах, не предусмотрев некоторых деталей, уже в процессе опыта приходилось применять подручные средства.
Помещений не хватало, поэтому зачастую где работали, там и жили. Например, в 1949 году при майской предпраздничной уборке комнаты, в которой когда-то готовили взрывчатые композиты, были обнаружены два свертка. Они напоминали «продукт» и, так как хозяина, естественно, найти не удалось, решили подорвать их на площадке. Там пакеты осторожно развернули, и вид взрывчатки вызвал подозрение у Б. Н. Леденева. После опробования «на зуб» был поставлен диагноз. Взрывчатка оказалась мукой высшего сорта. Борис Николаевич Леденев — фигура поразительная. О его выдержке рассказывались легенды. Вот один из эпизодов.
В специальной железобетонной бочке он вместе с сотрудницей устанавливал заряд массой, эквивалентной примерно двум килограммам взрывчатки. В это же самое время в соседнем помещении производили пробные включения импульсного рентгеновского аппарата. Вдруг раздается взрыв. Все, кто были в укрытии, поняли, что взрыв произошел преждевременно. Всеобщий шок Спустя несколько секунд, показавшихся вечностью, появляются в дверях укрытия невредимые экспериментаторы, она крайне взволнованная, а Борис Николаевич совершенно невозмутим. «Ничего особенного, — комментирует он, — это наш заряд взорвался от вашей наводки, мы уже отошли от бочки!»
Масштабность экспериментальной деятельности, связанной с взрывчатыми и специальными материалами, объективно создавала возможность различного рода происшествий с нежелательными последствиями. К примеру, большую опасность при экспериментальных взрывных работах представляли искровые электродетонаторы, которыми снаряжали заряды, поскольку они содержали инициирующие взрывчатые вещества. Об этой стороне деятельности позднее упоминал В. А. Цукерман: «Эксперименты со взрывчатыми веществами всегда требуют особого внимания и осторожности. Я до сих пор удивляюсь, что у нас в отделе практически не было несчастных случаев. Разумеется, выполнение инструкций было обязательным. А на площадках, наряду с инструкциями, висели объявления: „Взрывник, помни, ты не имеешь права на ошибку“, „Парень, будь внимателен — Господь Бог, сотворив человека, не изготовил к нему запасных частей“»[56]. Кстати, данную проблему решили, изобретя значительно более безопасный электродетонатор другого типа.
И еще один случай, хорошо иллюстрирующий производственную и творческую обстановку тех первых лет. Летом 1950 года готовили один из опытов. Работали, не учитывая времени. Готовили и собирали аппаратуру. Ближе к полуночи, закончив наконец работу с измерительным узлом, Д. А. Балашов подошел к усердно чем-то занятому Борису Николаевичу Леденеву. Тот был занят веревками, создавая изделие, которое никак не вписывалось во взрывную тематику. На вопрос: «Что это вы вьете?» он встал со стула и несколько задумался. А потом, выставив перед собой свое «рукоделие», с доброй и несколько ироничной интонацией ответил: «Это?.. Я разрабатываю новый вариант подпруги для лошадей».
Как оказалось на следующий день, когда проводился опыт с большой моделью, этими «лошадьми» стали сам Леденев и Сергей Покровский. С помощью собственноручно сплетенной подпруги оба исследователя доставили заряд весом 150 килограммов к месту проведения опыта. Веревки они перекинули через шею на плечи, а петли на концах просунули на ручки носилок. Еще один исследователь, Балашов, был подручным, время от времени, через каждые 10–20 метров, подставляя под носилки обычную табуретку под команду: «А ну-ка, добрейший, дай Сергею возможность не упасть!» О нескольких подобных эпизодах, которые явно выходили за рамки так называемых штатных ситуаций, мне рассказывал также С. Б. Кормер.