Освободившиеся из лагеря часто не имели запаса одежды, к работе относились плохо, многие открыто заявляли, что не желают, отбыв срок, снова «быть в заключении».
Действительно, их положение фактически не изменилось, разве только что теперь их не конвоировали. Дело в том, что ведомство Л. П. Берии к этому времени, вероятно, из соображений секретности, приняло целый ряд распоряжений, которые сделали освобождение заключенных из лагерей, расположенных на территории ядерного объекта, сугубо формальным. Им не разрешили выехать с объекта. В итоге на территории объекта, где велись не только секретные, но и крайне опасные работы, присутствовало более полутора тысяч человек, агрессивно настроенных, озлобленных и обездоленных, которые не имели законного права покинуть то место, где они еще вчера были «зэками». Объект не мог предоставить им жилья (своим сотрудникам не хватало), за работу они получали гроши, а льгот в питании, которые имели законные жители объекта, они были лишены. Немудрено, что многие из них голодали, играли в карты, воровали. И опять же, после августовского послания Зернова Берии, положение ничуть не изменилось. Правда, Лаврентий Павлович после ознакомления с новой ситуацией на опекаемом им объекте дал указание своему заместителю С. Н. Круглову рассмотреть возможность удаления с территории КБ-11 бывших заключенных. Но пока тот эту возможность рассматривал, кризис на объекте нарастал. П. М. Зернов вынужден был сменить адресата своих посланий. В ноябре 1948 года он написал письмо заместителю Председателя Совнаркома М. Г. Первухину с просьбой помочь решить вопрос с отселением бывших заключенных из зоны объекта.