Подобные командировки мало походили на таковые в общепринятом смысле из-за своей длительности. Прикомандированные таким образом к КБ-11 специалисты становились фактически его сотрудниками, получая здесь полное материальное и денежное обеспечение.
Нередко бывало так, что, прибыв в командировку, сотрудник в конце концов вообще забывал о временности своего пребывания в КБ-11. По этому поводу А. А. Бриш, ныне почетный директор НИИ автоматики, вспоминал: «Я был прикомандирован на объект из Института машиноведения АН СССР всего на год, и длится этот год уже почти 45 лет, в течение которых я стал профессионалом в области разработки ядерного оружия, сохраняя любовь и верность выбранному пути до настоящего времени»[74].
Ю. Б. Харитон и П. М. Зернов активно участвовали в формировании кадрового ядра КБ-11. Благодаря их инициативе в проекте появился Кирилл Иванович Щелкин. В марте К. И. Щелкин был назначен первым заместителем главного конструктора ядерного объекта. Непосредственное научное руководство атомной программой по линии КБ- 11с этого времени приняли на себя два человека — Ю. Б. Харитон и К. И. Щелкин. По характеристике самого Юлия Борисовича, Щелкин был «человеком исключительным в ряде отношений, превосходным ученым, чрезвычайно много сделавшим в области горения и детонации… превосходным организатором… изумительно разбирался в людях».
Пожалуй, мнение руководства даже при всей объективности не может полностью охарактеризовать стиль работы, особенности человеческой натуры. Не зря на Руси говаривали: «Если хочешь узнать барина, спроси у его извозчика». Поэтому столь ценны высказывания их бывших подчиненных, пришедших из различных организаций, с различными настроениями и жизненным опытом. «Кирилл Иванович был не только прекрасным знатоком и умельцем газодинамических экспериментов, он не только сам совершенствовал свои знания в области теории газовой динамики и ядерной физики, но и как-то непринужденно заставлял всех нас заниматься тем же. Он постоянно повторял… что жизнь коротка, а дел так много, что тратить время на пустяки (а пустяками называлось все, что не связано с нашей работой) просто непозволительно. Он постоянно говорил, что теория — ничто, если она не подтверждена экспериментом. Поэтому эксперимент — гвоздь науки. А раз так, то — совершенствуй методы эксперимента, совершенствуй аппаратуру… Кирилл Иванович был противником командного метода решения любых вопросов, особенно научно-технических. Он был привержен коллегиальному обсуждению… не терпел волокиты… и утверждал, что бюрократизм порождается трусостью, неграмотностью и бессовестностью людей, которых перевоспитать невозможно, от них надо освобождаться… Будучи скуп на похвалу, он очень внимательно относился к каждому сотруднику, хотя это и не афишировал. На лице у него всегда была видна радость, когда та или иная проблема, будь то производственная или домашняя, у его подчиненного решалась благополучно, получен хороший экспериментальный результат, когда сотрудник проявил смекалку, настойчивость и добился успеха»[75]. Существенное качество К. И. Щелкина как руководителя — его ориентированность на молодых. Всякое новое дело, каким и являлась разработка атомной бомбы, считал Щелкин, может быть успешно выполнено молодыми, «не испорченными» положением и заслугами инженерами, учеными, техниками, ибо именно им больше всего присущи молодой задор, стремление к новому, стремление к неординарным решениям и готовность к риску.
Поиск молодых, перспективных руководители КБ-11 вели буквально во всех организациях и учреждениях, включая военные ведомства. Несмотря на «зеленый свет» со стороны правительства и ЦК партии, это было делом не из легких. Так, с. большим трудом удалось «извлечь» из Военно-воздушной академии капитана Е. И. Забабахина. Он уже имел имя среди специалистов, занимавшихся физикой взрыва. Первая попытка «увести» молодого ученого в военной форме из Москвы на ядерный объект не увенчалась успехом. Руководство академии начало долгие переговоры, предлагая вместо Евгения Ивановича других специалистов с более высокими воинскими званиями и учеными степенями. Но Ю. Б. Харитон твердо стоял на своем! Чины и звания не имели для него существенного значения. Е. И. Забабахин очень быстро пришелся к здешнему «двору» благодаря своей смелости в подходах ко многим техническим вопросам. Уже через него «вышли» на капитана Е. А. Негина, которого тоже с некоторыми усилиями объект в конце концов заполучил. Так в ядерный центр прибыл один из его будущих руководителей и будущий академик РАН, генерал-лейтенант Евгений Аркадьевич Негин. Два молодых ученых, оба в звании капитана, работали в одной комнате, о которой до сих пор во ВНИИЭФ вспоминают как о комнате «двух Жень-капитанов» — Забабахина и Негина. Небезынтересно упомянуть, что до этого оба Жени, кроме всего прочего, участвовали в июньском Параде Победы на Красной площади в 1945 году.
74
Советский атомный проект. С. 122. А. А. Бриш имеет в виду свою работу в отрасли, ибо он уехал из А-16 в 1955 году.